Испытание верностью - Арсентьева Ольга

13

Устойчивость стремянки с двух сторон контролируется техничками.

Завхоз пока в своем рабочем костюме и синем халате, но на голове уже сделана прическа, а на лицо наложен грамотный, более яркий, чем обычно (праздник все-таки!), макияж.

В таком же виде, то есть в повседневной одежде, но при макияже и прическе, и повар Алиса, руководящая сервировкой столов и раскладыванием принесенной учителями снеди.

Повар, хотя и изображает легкую обиду оттого, что ее не привлекли к приготовлению праздничных блюд, в глубине души довольна – больше времени осталось на окончательную отделку костюма, который, без сомнения, должен затмить все другие.

Алиса собирается на карнавале быть королевой и покорять мужские сердца.

Главное, чтобы нашлось достаточное количество этих самых сердец: молодых, старых, женатых или холостых – не имеет значения. Алисе нравится сам процесс.

Она это любит. Ей это доставляет удовольствие.

А вот готовить – нет, спасибо, не особенно.

Еще одна группа обслуживающего персонала под руководством трудовика чистит и подправляет самодельные елочки, выстроившиеся в ряд вдоль стен.

Немного позже эти деревца будут в художественном беспорядке расставлены между столиками для создания непринужденной атмосферы пикника. А затем, когда официальная, банкетно-концертная, часть закончится и народ потянется танцевать, елки снова более или менее аккуратно (уж как получится) оттеснят к стенам.

Трудовик мрачен, потому что находится в состоянии «до». Но иногда лицо его проясняется – видно, что и он возлагает на этот вечер определенные надежды.

Убедившись, что все идет нормально (полы тщательно подметены, спусковой механизм елки работает исправно и снеди на столах достаточно – в отличие от выпивки, но ее ведь никогда не бывает слишком много), мы с чистой совестью можем покинуть столовую и занять свои места в зрительном зале, предварительно запасшись кока-колой, попкорном и шоколадными шариками «М&M».

Нам нужно поторопиться, потому что время в этой, заключительной, части нашей истории течет очень быстро.

Скоро уже прозвенит звонок, в зале погаснет свет, и по ту сторону экрана начнут происходить события.

– Новый год к нам мчится, скоро все случится… – напевал трудовик, расхаживая между столами и натыкаясь на елки.

Он нарядился в костюм Пирата (старая тельняшка, закатанные до колен рабочие штаны и черная бархатная повязка на левом глазе, художественно выполненная молодой коллегой, учительницей труда для девочек), что позволяло ему на полных основаниях прикладываться к висевшей у пояса фляжке с ямайским ромом.

Был ли там на самом деле ром, тем более ямайский, в точности неизвестно, хотя трудовик в достигнутом им наконец жизнерадостном расположении духа и предлагал убедиться в этом каждому встречному-поперечному.

Чаще всего, видимо, из благодарности, он обращался с подобными предложениями к той самой молодой коллеге, одетой в костюм Белки (рыжая мохеровая кофточка, изящная полумаска с пушистыми ушками и рыжий хвост, который мешал сидеть и оттого периодически отстегивался и аккуратно вешался на спинку стула). Но та, смеясь и стреляя глазками сквозь прорези маски, болтала с Ксюшей Бельской из начальной школы и музыкантшей (обе – Снегурочки) и трудовика игнорировала.

Тогда он перемещался за другой столик, где не было мужчин, – там Белки, Снежинки и Снегурочки охотно хихикали в ответ на шуточки Пирата и кидались в него хлебными шариками и конфетти.

Заглядывал он и к Ирине Львовне и Татьяне Эрнестовне, также сидевшим вдвоем за уютным угловым столиком. Тут Пират был тих, скромен и почтителен, беседовал о погоде, выражал сдержанное восхищение их костюмами.

Фея Ночи угощала трудовика селедкой под шубой, копченым мясом и мандаринами, а Цыганка Ирина Львовна, когда ей не надо было на сцену, исполнять обязанности конферансье, гадала ему по руке.

На сцену, впрочем, никто особого внимания не обращал. В зале стояло ровное гудение: негромкие реплики, смех, стук столовых приборов. Иногда провозглашались тосты, но время настоящего веселья еще не наступило. Впрочем, в конце каждого выступления публика отвлекалась от тарелок и разговоров и вежливо хлопала.

Ирина Львовна наконец махнула на это рукой, вернулась на свое место уже окончательно и занялась остатками селедки.

К тому же не все пока прибыли, да и представителей сильного пола оказалось до обидного мало.

Из школьных мужчин наличествовал один трудовик, физрук с Манечкой еще не пришли, а вахтер Игнатьич как-то очень быстро набрался и теперь тихо дремал в уголке, так что на него рассчитывать не приходилось.

Присутствовали, правда, чьи-то мужья, но все до тошноты скучные, непрезентабельные, без костюмов и масок. Вдобавок эти мужчины сидели как приклеенные рядом со своими женами и не поднимали глаз от тарелок.

А между тем здесь было на что посмотреть.

Не одни только фабричного изготовления Белки-Снежинки-Снегурочки хихикали и переглядывались за праздничными столами в ожидании чего-то более интересного, нежели выпивка и закуска.

Сверкала серебряной вышивкой и покачивала черными перьями на шляпе великолепная, вся в шелку и бархате, Фея Ночи. Искрилась золотыми и рыжими искрами натурального меха Лиса Алиса. Бренчали мониста на плоской груди Цыганки Ирины Львовны, то и дело поправлявшей жаркий и неудобный вороной парик, покрытый алым шелковым платком с прицепленными к нему тяжелыми металлическими кольцами.

Очень симпатично и естественно смотрелась завхоз в своем коротком оленьем тулупчике, расшитом замшевыми шнурками и бисером, без маски, но с тяжелым шаманским бубном, прислоненным к стенке за ее спиной.

Екатерина Алексеевна была одна за столиком, рассчитанным на шесть персон. Она невозмутимо пила и закусывала, не обращая никакого внимания на то и дело устремляемые в ее сторону вопросительно-ожидающие взгляды – как же так, обещала ведь привести четверых мужчин, а сидит в одиночестве, даже и без мужа. Время от времени завхоз доставала из недр своего оленьего одеяния новый мобильный телефон и вполголоса, так что никто не мог ничего разобрать, отвечала на звонки или звонила сама.

Первыми не выдержали нервы у учителей младших классов.

Пошептавшись, коллектив начальной школы выдвинул из своих рядов известную бесшабашным и рисковым характером Оксану Георгиевну Бельскую.

Она почтительно приблизилась к столику завхоза. Получив разрешение, присела на краешек одного из свободных стульев и, волнуясь, задала вопрос.

Завхоз, не торопясь с ответом, подцепила на вилку соленый гриб, внимательно осмотрела его со всех сторон, понюхала и только потом положила в рот.