Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда - Мессадье Жеральд

— Что же произошло? — пробормотал он наконец.

— Я был в саду, когда увидел, как эти люди пробрались на террасу. Еле успел предупредить стражу.

А что делал Солиманов в саду в этот поздний час? И что это за девушка прячется за его спиной, вся в слезах?

Через несколько мгновений явился взволнованный Зафрульдин. Впившись взглядом в живого убийцу, хлестнул его по лицу наотмашь тыльной стороной ладони.

Один из его перстней оставил на щеке злоумышленника кровавую ссадину. Зафрульдин начал его допрашивать, тот что-то с ненавистью отвечал. Потом министр вышел на террасу, склонился над двумя телами и покачал головой. У одного негодяя из проломленного черепа вытекал мозг. Другой, как оказалось, был еще жив и тихо хрипел, расставаясь с той малостью жизни, что в нем еще теплилась.

— Прошу великодушно простить это прискорбное происшествие, — заявил наконец Зафрульдин Себастьяну.

— Почему они хотели нас убить? — воскликнул Себастьян.

Министр глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

— За ужином правитель прочел вам стихи своего деда. Когда-то они были призывом к восстанию и борьбе за независимость. Некоторые из присутствовавших решили, что вы прибыли побудить его к предательству и предложить поддержку от имени России…

Себастьян повернул голову: в комнату вошел сам Тарик-хан Хаттак; он явно услышал последние слова.

— … а поскольку это шпионы Надир-шаха, — сказал правитель, заканчивая объяснение своего министра, — они сочли за лучшее покарать вашу дерзость.

Себастьян удрученно слушал.

— Теперь вы знаете, что такое ханство, — заключил Тарик-хан. — Простите это оскорбление законов гостеприимства. Оно произошло не по моей вине. Пусть ночь принесет вам сон. Десять стражников будут охранять его.

Он обменялся парой слов с Зафрульдином, и оба покинули комнату, словно куда-то спешили. Себастьян догадался, куда именно: схватить подстрекателей покушения.

Это была месть. И довольно жалкий политический ход.

Наконец бледные лица Себастьяна, Александра и Солиманова осветила утренняя заря. Они так и не заснули в эту ночь; примерно через час после покушения во дворцовом саду послышались гортанные голоса. Выйдя на террасу, Себастьян увидел военный отряд, тащивший нескольких яростно вырывавшихся людей.

— Чем ты занимался в саду? — спросил он туркмена.

— Любовью, — лаконично ответил тот.

Это и объясняло присутствие молодой женщины.

Так что жизнь Себастьяну с сыном, а заодно и самому Солиманову, который наверняка был бы убит, если бы не поднял тревогу, спасла любовь…

Комизм ситуации вызвал у Себастьяна ироничную улыбку.

Туркмен сполна оплатил все свои промахи. Себастьян поблагодарил его и растолковал случившееся Александру, который не говорил ни по-русски, ни по-английски и пребывал в полнейшей растерянности после ночных событий.

Слуги принесли подносы с едой и питьем.

В девять часов трое путешественников с грехом пополам придя в себя, умывшись и одевшись, удостоились еще одного визита Зафрульдина.

— Подстрекатели схвачены, — объявил он. — И во всем сознались. Они будут живьем закопаны в землю.

Себастьян содрогнулся. Потом, взяв себя в руки, сказал министру:

— Думаю, что неразумно затягивать наше пребывание здесь. С вашего позволения, мы продолжим наш путь.

Опять они разминутся с посланцем царя Холькара. Зафрульдин кивнул.

— С моим господином вы тоже должны попрощаться.

Это произошло получасом позже. Тарик-хан Хаттак снял со своего пальца перстень, украшенный большим синим камнем, в котором, казалось, была заключена звезда, и протянул его Себастьяну.

— Примите это в знак прощения, — сказал он.

Себастьян удивленно посмотрел на хана, но увидел в его взгляде лишь все ту же грусть.

В десять часов из конюшен были приведены четыре ахалтекинца, вычищенные, лоснящиеся и уже оседланные. Двое вооруженных провожатых вывели путешественников на дорогу в Индаур.

Себастьян ни разу не обернулся. Эти места не вызывали у него ностальгии. Всем цветочным ароматам Пушапура не дано стереть воспоминание о ночи, когда они с сыном чуть не стали жертвой судорог власти, оказавшись статистами в чужой драме.

Статистами, чьи соки здешние розы выпили бы за одно лето.

36…И ДРУГИЕ СТРАНЫ, ГДЕ НОСЯТ ШЛЯПЫ

В июльском зное, в ласковом дуновении ветерка с реки Сарасвати благоухание ближайшего розария становилось настойчивым, назойливым, нескромным — песнь женского естества, побуждающая самцов к брачным танцам.