Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда - Мессадье Жеральд

Маркиз де Сен-Фарго в самом деле отправился в Индию, но одиннадцать недель спустя. Его дела процветали. Он продал в Амстердаме четырнадцать из шестнадцати ограненных Шаленшоном изумрудов, один подарил Бриджмену и последний оставил себе. Средства от продажи были помещены в Амстердамский банк вместе с остатком эскудо и райсов. Голландцы не задавали нескромных вопросов. Они с Бриджменом вернулись в Лондон в начале февраля.

Прибыль банка Бриджмена и Хендрикса превзошла все ожидания англичанина. Вложения, сделанные при посредстве Амстердамского банка, были не менее удачны.

— Вы один из богатейших людей королевства, — объявил Бриджмен своему компаньону.

— Этим я обязан вам, Соломон.

— Я вознагражден за свои усилия, поскольку банк, который я бы никогда не подумал открыть в одиночку, обогатил и меня. Но у вас по-прежнему нет своего очага, Ян. — Бриджмен продолжал называть молодого человека этим именем. — Не хотите ли купить дом, земли или что там еще, пустить корни?..

— Быть может, когда-нибудь я об этом подумаю, но не сейчас, — ответил тот, стоя перед пылающим камином. — Видите ли, у меня всегда было чувство, что эти материальные блага обременяют человека. За покупкой дома неизбежно последуют предложения брака, а я, как вы сами когда-то заметили, не смогу уклоняться от этого до бесконечности. К тому же, если я пущу корни, как вы мне того желаете, понадобится объяснять как происхождение моего состояния, так и отсутствие у меня родственников. Это невозможно, как вы знаете. К тому же евреев повсюду считают вечными скитальцами, и вся святая вода в церквях ничего тут не изменит. Стоит всплыть малейшей крупице правды, как это вызовет бесконечные вынюхивания и рой сплетен. Все домогавшиеся брака в ужасе разбегутся. А от этого пострадает и банк, и ваша репутация.

Бриджмен печально кивнул. Все, что говорил молодой человек, было правдой. Из-за безысходности ситуации он вдруг испытал приступ такого уныния, словно Ян открыл ему, что неизлечимо болен. В течение двадцати месяцев, пока молодой человек был при нем, Соломон отдал ему то, что посвятил бы своему утраченному сыну. И даже больше, поскольку природные дарования Яна, его жизнь, хоть и юная, но уже необычайная, его острый ум, таящийся под оболочкой ангельской наивности, внушали Бриджмену чувство по меньшей мере столь же странное, как и сам юноша: будто он зачал этого мальчика с самой госпожой Удачей, как-то вечерком, когда та была в великодушном настроении.

Но Соломон сознавал также, что его творение обречено остаться незавершенным: он не мог ввести Яна в английское общество.

Впрочем, Ян и сам почувствовал, как его слова подействовали на друга.

— Вы не должны огорчаться из-за этого, Соломон. Став хорошим мужем, я покорился бы судьбе. В конце концов моя участь стала бы внушать вам жалость. Впрочем, у меня предчувствие, что я едва начал свое путешествие.

— Ваше путешествие?

— А разве жизнь — не путешествие? — ответил Ян с загадочной улыбкой. — Я намерен искать ответ на вопросы, которые задавал себе ваш друг Исаак Ньютон.

Ошеломленный Бриджмен бросил на своего собеседника вопросительный взгляд. Чтобы придать себе мужества, налил портвейна и стал потягивать его.

— Эликсир вечной молодости? — спросил он многозначительно. — Или философский камень?

— И то и другое. Не знаю, существуют ли они на самом деле, но отныне я не могу поступить иначе, кроме как заняться их поисками. Вечная жизнь может быть только вечной молодостью, а иначе… плачевно было бы веками влачить отнявшиеся члены. Что касается философского камня, то сами подумайте, какую необыкновенную власть он мог бы дать.

— И как вы распорядитесь этой властью?

— Наилучшим образом, Соломон, — ответил Ян, рассмеявшись.

Он сел рядом со своим компаньоном и тоже налил себе портвейна.

— Я употреблю ее для поддержки людей, которые этого достойны, и придам больше блеска добродетелям, которым вы меня обучили.

— Я обучил вас добродетелям? — переспросил Бриджмен недоверчиво.

— Великодушию, благородству и широте взглядов.

— Покорнейше благодарю, — воскликнул Бриджмен, смеясь. — Выходит, ученик чествует учителя!

Оба засмеялись. Потом Бриджмен велел подавать ужин, пытаясь казаться веселым, хотя уже предвидел длинную череду одиноких вечеров.

Ян Хендрикс объявил, но в довольно туманных выражениях, о своем намерении отправиться на Восток, на поиски древней мудрости.