Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

– И не делали попыток?..

– Прорваться?

– Да!

– А куда? Китайцы были кругом, их была тьма, и было не разобрать, кто из них к какой партии или армии принадлежит, кроме офицеров и солдат армии Сун Чуанфана, они тогда были нашими союзниками. Они стояли к нам спинами и стреляли в ту же сторону, что и мы. – Михаил Капитонович передохнул и, судя по звукам, которые доносились до Сашика, закурил следующую папиросу. – Почти не страшно было ночью, когда мы стреляли по вспышкам и ничего не видели, а днём…

Сашик лежал и боялся пошевелиться, он слушал Михаила Капитоновича не только ушами, а, как ему казалось, всем, что он ощущал как своё тело. Он даже забыл, что ему надо что-то запомнить, чтобы завтра рассказать Гоге. Тот, кстати, тоже не шевелился, и если бы так не сопел, то Сашик подумал бы, что он тоже слушает.

О том, как воевала 65-я русская бригада генерала Нечаева, в Харбине хорошо знали. Знали с самого начала и были рады, что генерал-губернатор Маньчжурии Чжан Цзолйн позвал возглавить русских наёмников именно Константина Петровича, героя Германской кампании, сподвижника Каппеля, ветерана Ледяного похода и самого примечательного харбинского извозчика. Харбин смеялся, когда пересказывал диалог генерала-извозчика с двумя дамами: они сели в его коляску, говорили между собой по-французски и получили ответ на свой вопрос тоже на французском языке.

К нему стремились, в его так называемую Русскую группу, и не только спившиеся и сошедшие с круга «ночлежники» из Фуцзядяня, а и молодёжь, начиная с одиннадцати лет, и опытные ветераны – офицеры и солдаты, многим из которых просто не хватало денег на жизнь. Нечаев был личностью и героем. Его знали все русские. Сашик помнил, как его попросили прогуляться в саду, когда к ним домой пришёл личный советник Чжан Цзолина Георгий Иосифович Клерже, который раньше папы на два года окончил 2-й Московский кадетский корпус и был знаком по службе на Кавказе с Евгением Ивановичем Мартыновым. Это он посоветовал китайскому генерал-губернатору назначить командиром русских наёмников Нечаева. Сашик не слышал их разговора, но один отрывок, когда генерал Клерже уже уходил, до него донёсся, – папа сказал, что он никогда не станет «наёмником». Папа ни разу не ответил ни на один вопрос Сашика, который в гимназии и просто от друзей на улице много слышал и о Нечаеве, и о войне в Китае, а папа отвечал только одно: «Мне об этом ничего не известно!»

– И как же вы вышли из этого положения?

– Как вышли? – Голос Михаила Капитоновича вернул Сашика к продолжавшемуся рядом с ним разговору. – Взяли и вышли! Взяли с собой всё, что могло взрываться и стрелять, и пошли в английский сеттльмент!

– Да, я читал об этом в «Тайме»!

– Значит, вы читали…

– Неужели?!! – Голос Родзаевского стал удивлённым и радостным.

– Да! Будем считать, что заочно вы знакомы…

– С леди Энн!!!

– Подпись была другая, мне неизвестная, скорее всего новый псевдоним, но статья её… – Михаил Константинович сделал паузу, – а стиль – мой!

– Как ваш?

– Дело в том, что Энни ничего не смыслила в описаниях военных событий, а мне они, как вы понимаете, были совершенно понятны!

– А ещё там написано…

– Об отношении к пленным русским?..

– Да!

– Практически всё – правда! Просто об этом написано, я имею в виду газеты, больше, чем я видел своими глазами.

– А?..

– А я видел много, даже на том не очень длинном участке, когда мы пробивались к англичанам. Вы хотели это услышать? – Михаил Капитонович сделал ударение на слове «это». – Про отрубленные наши головы на пиках и сваленные в кучу руки, правые, и о том, как выворачивают члены?

Сашик зажмурил глаза и не расслышал ответа Родзаевского, он почувствовал, как от сказанного Михаилом Капитоновичем похолодела его спина и потеплело внизу живота.

– И к вам никто не мог прийти на помощь? – прорвался к нему голос Родзаевского.

– К нам не только никто не мог прийти на помощь, нас даже не пускали на территорию английского сеттльмента… Англичане, заметьте! Мы потом уже узнали, что за нас заступились наши волонтёры, которые были в охране у англичан. Так-то! А вы говорите про искупающую смерть! Наёмник своей смертью ничего искупить не может. От него польза только тогда, когда он за деньги убивает противника того, кто его нанял. А как только наёмника убили, он сразу превращается в элемент компоста. И этого компоста тем больше, чем больше его предают, а в особенности свои же!