Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

Байков думал и перестал слышать, о чём говорят Адельберг и Устрялов.

«Напрашивается мизэр, – это если к длинной трефе придут король и дама. Король и дама! – рассуждал Байков. – Семёрка червей проскакивает, пика тоже маленькая, значит, опасность в том, что у меня бланковая восьмёрка бубен и нет моего захода. Тогда вопросов два: что в прикупе и как разложилась карта у них?»

Байков посмотрел на расчёт.

«Если я прав, то… игру я закрою, хотя гора большая… Аналогичный случай был под Перемышлем в шестнадцатом… Но тогда ведь – пришли король с дамой!!!» Можно было ещё подумать, но он решился.

– Упал!!! Господа! Я упал! – решительно сказал Байков, посмотрел на Тельнова и увидел, как у того запрыгали пальцы, нависшие над прикупом. «Вот шельма, – мелькнуло у него в голове. – Неужели там и вправду тот самый марьяж и он об этом знает? Тогда он закрывается первым!»

Адельберг и Устрялов переглянулись. Устрялов спросил:

– Николай Аполлонович, вы сегодня падаете уже в третий раз! Не рискуете?

– Да уж, Коля! – с ухмылкой поддержал Адельберг. – Ты подумай, пока мы не легли! Ты на концессии работаешь, у тебя денег много! Но ведь и слава! Три несыгранных мизэра за одну игру? Каково тебе будет?

– Ах, господа, – уже спокойно парировал Байков. – Кто не рискует!.. Да знать бы прикуп!.. Так и бы жил в Копенгагене, а не в Харбине! А ты, Саша, у себя на дороге тоже ведь приличное жалованье получаешь, что ж тебе жаловаться? Прикуп, Кузьма Ильич!

Кузьма Ильич с мягкой улыбкой открыл прикуп и отдал его Байкову.

В прикупе был трефовый марьяж.

– Открывайтесь, господа!

Адельберг и Устрялов снова переглянулись.

– Нет, Николай! Ты сначала снеси!

Кузьма Ильич захихикал и стал тереть ладони.

– Ну, господа, естественно! Да только, как говорится, взятку снёс – без взятки остался! – пошутил Байков, вставил марьяж в свою колоду и выкинул оттуда две лишние карты.

– Ложимся? – спросил Адельберг Устрялова.

– Конечно! – ответил Устрялов, и они положили на стол открытые карты.

Тельнов мельком глянул на карты Адельберга и Устрялова и, не удержавшись, закричал:

– Неловленый! Господа! Неловленый!

«Какой азартный, старый чёрт! Никогда его таким не видел!» – подумал Адельберг, но вслух сказал:

– Не торопитесь, Кузьма Ильич!

И они с Устряловым стали внимательно изучать свои лежащие открытыми карты.

Николай Аполлонович увидел, что карты у его противников распределились так, что перехода не получалось, поэтому его единственная дыра – бланковая бубновая восьмёрка – действительно оказывалась неловленой. Тельнов, сдавший нужный прикуп, набирал свои очки и закрывался, и партию можно было считать конченной.

– Ну что! Николай Васильевич! Попробуем поймать его бубновую восьмёрку? – спросил Адельберг.

– Попробовать можно, но у нас нет перехода.

Байков улыбался.

– Ловите, господа, ловите, если сможете!

Партия действительно оказалась конченной, и Байков обратился к Тельнову:

– Вот так, Кузьма Ильич! Как вы говорите: «Дети хлопали в ладоши, папа в козыря попал»?..

– С этой приметой, Николай Аполлонович, вы ошиблись, в данном случае говорят, что «мизэра парами ходят», а тут третий! Сдать бы ещё, однако у нас есть закрывшиеся!

– Ну что ж! – Профессор Устрялов, единственный оказавшийся в проигрыше, встал из-за стола и обратился к Тельнову: – На что истратите выигрыш, Кузьма Ильич? На акварели или на масло?

Тельнов не успел ответить.

– А вы рисуете? – спросил Тельнова удивлённый Байков.

– Пописываю! – ответил старик.

– Не интригуйте, Кузьма Ильич, – Адельберг бросил карты на стол, – принесите свои работы. Николай Аполлонович и Николай Васильевич их ещё не видели.

Тельнов сделал вид, что смущается.

– Ну же, Кузьма Ильич! Принесите! – снова попросил Адельберг.

Тельнов пожал плечами и вышел, а Байков сидел и тихо радовался неожиданному и столь блестящему финалу игры, потом встрепенулся и спросил:

– Саша, пока я мороковал с картами, вы говорили о чём-то интересном!

– Да, – подтвердил Устрялов. – Александр Петрович хотел что-то рассказать забавное, про какой-то случай, в сентябре восемнадцатого в Симбирске… – Он обратился к Адельбергу: – Вы что, имели там дело с Лениным?

Адельберг не спеша собрал карты и поставил на середину стола коньяк и вазу с фруктами.

– Не совсем так, конечно. Вообще-то Николай Васильевич рассказывал о том, что Ленин сильно болен и даже неработоспособен…