V. - Пинчон Томас

"Подожду еще четверть часа, — решил он. — Если не произойдет ничего многообещающего, то пойду в «Люнивер».

Прошло уже почти восемь лет с тех пор, как после неприятностей в Йоркшире в 1890 году он поехал по землям Бедекера. Он был тогда Ральфом Макберджессом — молодым лошинваром, опустившимся до работы в английских водевилях, — впрочем, этот жанр в то время имел достаточно широкие перспективы. Макс, он же Ральф, немного пел, немного плясал и знал пару расхожих скабрезных анекдотов. Но была у него одна проблема: некоторая слабость к маленьким девочкам. Та, о которой пойдет речь — Алиса — в свои десять лет выказывала ту же половинчатость ответных чувств, что и ее предшественницы (игра, — любила напевать она, — это просто забава). "Но они всегда прекрасно все понимают, — говорил Макс сам себе. — Вне зависимости от возраста, они отлично сознают, что делают. Просто не очень любят думать об этом". Вот почему он установил себе предел на шестнадцати годах: у тех, что постарше начинаются мысли о романах, религия, угрызения совести, которые, подобно неумелым монтировщикам сцены, нарушают чистое, невинное па-де-де.

Она все-таки рассказала своим друзьям, а те стали ревновать — по крайней мере, один из них, — и все было передано святому отцу, родителям и полиции, — о Боже! Как нелепо получилось! Но он не делал никаких попыток забыть ту сцену: гримерная в театре «Афина», небольшой городок Лардвик. Голые трубы, висящие в углу поношенные халаты с блестками. Разбитая полая картонная колонна для романтической трагедии, на смену которой пришел водевиль. Вместо кровати — коробка для костюмов. Потом — шаги, голоса, и медленно-медленно повернулась дверная ручка…

Она сама захотела этого. И даже потом ее просохшие глаза за кордоном ненавидящих взглядов говорили: "Я все равно хочу". Алиса: крах Ральфа Макберджесса. Никому не известно — чего они хотят на самом деле.

Как он оказался в Александрии? Куда поедет после? Для туристов все эти вопросы не имеют значения. Он был одним из тех бродяг, которые, сами того не желая, полностью принадлежат миру Бедекера — такая же часть топографии, как и другие автоматы: официанты, портье, водители кэбов, клерки. Все само собой разумеющееся. Когда Макс принимался за свой бизнес — выпрашивать деньги на еду, выпивку или гостиницу — между ним и выбранным «контактом» вступало в силу нечто вроде временного соглашения, по которому Макс определялся как зажиточный собрат-турист, оказавшийся в стесненном положении из-за срыва в работе куковского аппарата.

Обычная в среде туристов игра. Они прекрасно понимали, с кем имеют дело, и те, кто участвует в игре, делают это по той же причине, по которой люди торгуются в магазинах или дают попрошайкам бакшиш, — неписаный закон земель Бедекера. Макс был просто одним из мелких неудобств в почти безупречном механизме туристского государства. Это неудобство казалось даже специально изобретенным — для «колорита».

Заведение Финка начало оживать. Макс с интересом поднял глаза. Через рю де-Росет шагала веселая группа, вышедшая из здания, с виду напоминавшего посольство или консульство. Там, похоже, закончилась гулянка. Ресторан быстро наполнялся. Макс внимательно оглядывал каждого входящего, ожидая еле заметного кивка — сигнала свыше.

Наконец он остановил свой выбор на компании четверых: двое мужчин, девочка и молодая леди — расфуфыренная и провинциальная, как ее платье. Разумеется, англичане. Макс имел свои критерии.

Он отличался наметанным глазом, и что-то в этой группе ему не понравилось. После восьми лет, проведенных во вненациональном владении, он научился распознавать туристов с первого взгляда. Девочка и леди к ним принадлежали почти наверняка, но сопровождающие вели себя как-то не так — им не доставало некоторой самоуверенности, инстинкта принадлежности к туристской части Алекса, в любом городе мира присущего даже новичкам, впервые выехавшим за границу. Но время было позднее, а Макс не нашел пока ни еды, ни ночлега.

Выбор вступительной фразы не имел большого значения — Макс располагал целым набором, — просто нужно знать, какая из них лучше всего подходит для того или иного «контакта». А дальше — действовать в зависимости от полученного ответа. Сейчас все вышло, как он и рассчитывал. Мужчины напоминали комедийную пару: один — светлый и полный, другой — темный, краснолицый и сухопарый, — казалось, он хочет сыграть в "веселую собаку". Ну и прекрасно, пусть себе играют. Макс умел быть веселым. Во время знакомства его глаза на полсекунды дольше задержались на Милдред Рэн. Но она оказалась близорукой и приземистой — ничего похожего на ту давнюю Алису.