V. - Пинчон Томас

— Не соизволите ли вы мне сказать… — начал Эван.

Им очень жаль, но они не уполномочены сообщать ему какую бы то ни было информацию. Он должен следовать за ними.

— Я требую, чтобы меня проводили в английское консульство.

— Но кавальере, откуда нам знать, что вы — англичанин? Паспорт может оказаться поддельным. А вы могли приехать из любой страны. Даже из такой, о которой мы слыхом не слыхивали.

По затылку поползли мурашки. В голову закралась безумная догадка, что они говорят о Вейссу.

— Если ваше начальство представит мне удовлетворительные объяснения, сказал он, — то я — к вашим услугам.

— Конечно, кавальере. — Они пересекли площадь и, свернув за угол, подошли к ожидавшему экипажу. Один из полицейских вежливо облегчил Эвана от зонтика и принялся внимательно его изучать.

— Avanti! — выкрикнул другой, и они помчались по Борго ди Греци.

V

В тот же день, но немного раньше, в венесуэльском консульстве начался переполох. С дневной почтой пришло зашифрованное послание из Рима, предупреждавшее о подъеме революционной активности во Флоренции. Местные контакты сообщили о высокой таинственной личности в широкополой шляпе. В последнее время личность частенько крутилась рядом с консульством.

— Будьте разумнее, — настаивал вице-консул Салазар. — Самое худшее, что мы можем ожидать, — парочка демонстраций. Что они сделают? Разобьют пару окон, потопчут кустарник.

— Бомбы! — заверещал Ратон, его шеф. — Разруха, грабеж, насилие, хаос. Они могут скинуть нас, устроить путч, установить хунту. Лучше места не придумаешь. Они по-прежнему помнят Гарибальди. Взгляните на Уругвай. У них появится множество союзников. А что есть у нас? Вы, я, кретин-клерк и уборщица.

Вице-консул открыл тумбочку стола и извлек бутылку «Руффины».

— Мой дорогой Ратон, — сказал он. — Успокойтесь. Этот людоед в вислополой шляпе может оказаться одним из наших людей, присланных из Каракаса приглядывать за нами. — Он разлил вино в два бокала и протянул один Ратону. — Кроме того, в коммюнике из Рима не говорится ничего определенного. В нем даже не упоминается эта загадочная персона.

— Он здесь замешан, — произнес Ратон, расплескивая вино. — Я выяснял. Я знаю, как его зовут, и о том, что он занимается какой-то теневой деятельностью. Знаете его кличку? — Он сделал драматическую паузу. — Гаучо.

— Гаучо живут в Аргентине, — заметил Салазар успокаивающим тоном. — И его имя происходит, возможно, от искаженного французского gauche. Может, он — левша.

— Все равно, мы должны над этим поработать, — настаивал Ратон. — Ведь это — тот же самый континент, не так ли?

Салазар вздохнул:

— Что вы хотите предпринять?

— Заручиться помощью здешней правительственной комиссии. Что еще можно сделать?

Салазар вновь наполнил бокалы.

— Во-первых, — произнес он. — Международные осложнения. Может возникнуть вопрос юрисдикции. Территория этого консульства по закону является венесуэльской.

— Мы можем добиться, чтобы они установили кордон полиции вокруг этого участка, — с хитростью в голосе сказал Ратон. — Тогда они будут подавлять мятеж на итальянской территории.

— Es posibile, — пожал плечами вице-консул. — Но во-вторых, это может означать потерю престижа в глазах высших эшелонов Рима и Каракаса. Мы запросто оставим себя в дураках, действуя со столь тщательными предосторожностями из простого подозрения, каприза.

— Каприза! — воскликнул Ратон. — Я что, не видел эту зловещую фигуру собственными глазами? — Его ус насквозь пропитался вином, и он с раздражением его выжал. — Что-то готовится, — продолжал он. — Нечто большее, чем просто восстание, и касается оно большего, чем просто страны. Здешнее Министерство иностранных дел наблюдает за нами. Конечно, мне хотелось бы быть скромнее, но я занимаюсь этим делом дольше, чем вы, Салазар, и я говорю вам: нам придется побеспокоиться о большем, чем просто помятые кусты.

— Конечно, — сварливо откликнулся Салазар, — если я больше не вхожу в круг тех, кому вы доверяете…

— То вы бы обо всем этом не узнали. Как, возможно, об этом не знают в Риме. Вы все поймете, когда придет срок. Это будет довольно скоро, — добавил он мрачно.

— Если бы это касалось только вас, я сказал бы: прекрасно, позовите итальянцев. Позовите англичан и немцев в придачу, или еще кого-нибудь. Но если ваш славный путч не реализуется, то для меня это закончится столь же плачевно.