Порок сердца - Соя Антон

Миниатюрная оторва неопределенного возраста, с ярко выраженной восточной внешностью, ее прямые волосы были выкрашены прядями во всевозможные оттенки красного и розового цветов. В раскосых глазах всегда смеялись чертики. Она шла в мини-юбке и открытой майке, которая пряталась в огромном количестве длинных разноцветных бус. Запястья были украшены множеством браслетов. От такого скопления бижутерии каждое, даже самое слабое движение Риты сопровождалось мелодичным позвякиванием. Увидев Женю, она расплылась в радостной улыбке:

— О! Наконец-то. Я так давно тебя не видела. — Она попыталась обнять Женю за шею, но он вырвался.

— Ты просила встретиться, что ты хотела мне сказать?

— Почему — сказать? Просто хотела. Неужели не понятно, сладочка? — Свои слова она снова попыталась поддержать объятием, но Женя поймал ее за руки.

— Рита. Пойдем в бар, поговорить надо. — Женя развернулся и пошел вперед, с уверенностью, что она последует за ним.

Рита какое-то время смотрела ему в спину, затем, пожав плечами, видя, что продолжения разговора здесь не предвидится, двинулась следом. Они спустились в бар и сели за столик в углу, где их не сразу можно было заметить.

Рита надула губки и всем своим видом демонстрировала обиду:

— Ты какой-то странный, чувак! Жень, ты что, понтиться начал? Я звоню тебе домой — тебя никогда нет. А если ты дома, то вечно занят и мне не перезваниваешь. В клубе от меня шарахаешься, как от прокаженной. Что за телеги? Может быть, что-то случилось, а я и не в курсе?

— Да нет, ничего не случилось. — Женя говорил ленивым безразличным тоном, показывая, что все упреки Риты ему безразличны. — Просто мне кажется, что наши отношения зашли в тупик. Нам лучше прекратить встречаться.

— В тупик?! Ха, как же так? — Вид у Риты был, мягко говоря, растерянный. — Я что-то не отдупляю. Раньше тупики тебя не смущали, трахались по этим тупикам, как водяные крысы, а тебе еще разве что-нибудь надо?

— Надо не надо, видишь ли, если ты этого не понимаешь, то объяснить тебе это будет очень сложно.

— Боже мой, какой сложный чувачок стал, раньше попроще был! Нет уж, попробуй объясни, может, я что и пойму. Только не надо говорить, что ты влюбился в эту малолетку Катю! Что она там может-то? Эта дура мне, кстати, уже истерики из-за тебя закатывала, угрожала. Ты столько раз мне жаловался на Лену, что она тебя душит — теперь сам решил задушиться? — В ее голосе нарастала угроза. Она положила локти на стол, сцепила руки и положила на них подбородок, давая понять, что она вся внимание.

— Все меняется, Рита…

— Только не надо банальностей! Люди не меняются, мы с тобой одной породы — одинокие волки, свободные и злые, вечно в поиске добычи и трахаемся, чтобы скрасить скуку в этой дыре! Ты не можешь вот так бросить меня из-за этой маленькой сучки! Ты такой же, как я!

Женя мускулистой задницей почувствовал, что беседа может закончиться весьма плачевно, как бы не дошло до мордобоя:

— До Кати, да. Я был такой, как ты. Может, ты тоже просто живешь не с тем человеком и поэтому бесишься?

— И это все? — Рита была разочарована, она положила свои мягкие ладошки на руки Жени и с надеждой заглянула ему в глаза. — Пурга какая-то. Больше тебе сказать нечего? Ничего не понимаю — нам же было так хорошо вместе. Голубой ли ты, Катя, Лена, еще сто телок, мне по фиг! Мне от тебя ничего не надо, кроме секса! Зачем тебе терять такую клевую подружку?

Рита неуловимым движением положила Женины ладони на свои острые грудки и, продолжая заглядывать ему в лицо, провела влажным треугольным язычком по пухлым губам. Женя, негодуя, вырвал руки из ладошек коварной соблазнительницы, унося в них против воли сладкое ощущение твердеющих сосков. Он вскочил, чтоб уйти, и тут же неловко сел, с досадой обнаружив полную боевую готовность в штанах. «Вот, блядь!» Рита понимающе заулыбалась. Предатель между ног был явно на ее стороне.

В этот момент Женя заметил, как в бар зашла Лена, легка на помине, и сразу обратила на них внимание. Она просто побледнела от ярости, увидев их вдвоем, но, ничего не сказав, пулей вылетела из бара. «Облажался по полной программе!» — мелькнуло в голове незадачливого парламентера.

— Ну все, Ритка, «нас теперь твой друг не увидит вместе, мы ляжем по разные стороны полос»^[15].

— Ты что, обкурился, чепушила?

— Дура, это «Мумик»!

— Ты что, Ленку Павлову испугался? Тебя аж трясет всего.