Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия - де Жур Бель

В общем, горячие до дрожи. Таких в настоящий момент много. Например, Джонни Ноксвилл[141], который выглядит так, будто постоянно носит в кармане финку.

– И Джонни Депп, – говорит Л., подзывая бармена, чтобы принес нам еще две «Маргариты» и в два раза быстрее. – У этого мужчины настолько все в порядке и с «горячим», и с дрожью, что он практически их святой-покровитель.

Л. проводила меня домой и приняла приглашение выпить чашечку чего-нибудь, но я сознавала, что мы все еще пьяны и громогласны, а я ненавижу приходить домой пьяная перед носом у Дж. Не то чтобы он хоть слово когда-нибудь сказал, но по мне, так это примерно так же непорядочно, как лезть в восьмисотфунтовую сумочку, чтобы заплатить за выпуск «Big Issue»[142]. Впрочем, Л. откланялась, когда чайник был еще горячий.

Я не могла перестать думать об Этом Парне, и мне пришлось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не позвонить ему. Возможно, динамика любви слишком сложна, чтобы я могла ее вычислить, и простого наличия его недостатков – и моих собственных – недостаточно, чтобы решить, что сохранять ее не стоит. Может быть, смысл любви состоит в том, что тебя любят не вопреки твоим несовершенствам, а за них.

Может быть, смысл любви в том, что тебя любят не вопреки твоим несовершенствам, а за них.

В противном случае любовь возникала бы только между десять раз пропущенными через угольный фильтр красавицами и красавцами с теле– и киноэкранов. Я в это поверить не могу, несмотря на бесконечные свидетельства издателей «желтых» журналов о знаменитостях, уверовавших, что так должно быть. Я думала о виски: он получает свой аромат от бочки, которая уже использовалась однажды (а иногда и дважды). Тяжеловесная метафора, но подходящая: в конце концов, я же была под мухой! Определила по абстрактному ворчанию своего пищеварительного тракта неприятие телом любых ментальных усилий, когда оно накачано ромом с кокосовым молоком, – и рванула в сортир.

Джорджи, должно быть, устала играть с моим бойфрендом, потому что только за сегодня он звонил трижды. Раздражает, что мужчины столь предсказуемы, но не могу сказать, что мне это не нравится. Когда я включила компьютер и влезла в чат, он был там. Единственное, на что я могу пожаловаться, – это что он, кажется, более склонен обмениваться светскими любезностями, чем говорить о сексе. Значит ли это, что он все забыл? Что будет, если я вернусь, а он совершенно ко мне остыл?

По крайней мере, имеются и маленькие победы. Как, например, жизнеспасительный продукт, который порекомендовала Л. для изнуренной солнцем кожи. Замещаю свои плотские позывы принудительным отшелушиванием. Не в последнюю очередь потому, что лечение производится с помощью вибрирующего жезла, которым полагается наносить крем.

Некоторые стоящие рядом факты слишком неудобны, чтобы их можно было объяснить – наподобие апельсина во рту у мертвого политика[143].

Внезапное решение начать ходить в качалку сразу после Рождества, например, – непростительная комбинация. Составление плана для «Дней альтернативного топлива» считаные часы спустя после того, как ОПЕК начинает сговариваться о ценах: никого этим не обманешь.

Этот Парень, приглашающий меня на свадьбу к друзьям в тот же день, когда я возвращаюсь домой, как только он выясняет, в котором часу я должна прилететь: абсолютно прозрачно! Мне надоело быть тем, чем довольствуются. Но, с другой стороны, поработав девушкой по вызову, следовало бы к этому привыкнуть.

Каждая четвертая женщина определенно хотела бы переспать с Робби Уильямсом. ИЛ. – одна из них.

Леди, представляете ли вы, что это значит?! Это значит, вместо того чтобы быть жонглировать карьерой и семьей, как героиня книжки «Не знаю, как она это делает»[144], быть за все берущимися ультрасовременными Милли, мы на самом деле безнадежно женственны и крайне предсказуемы насчет этого дела к тому же. Мы мечтаем о грубости. Мы все хотим быть той, что сделает из «плохого мальчика» – хорошего.

– Просто он кажется таким… одиноким, – приводит Л. довод в свою защиту.

Мы все мечтаем о грубости. Мы хотим быть той, что сделает из «плохого мальчика» – хорошего.

О, это бледное отражение культурного наследия позднего двадцатого столетия: выяснить, что глубоко в душе мы коллективно удавиться готовы за возможность быть точно такими же, как наши праматери, чьи мужья были ничуть не более взрослыми, чем дети, которых они растили! Мысль об испепеляющем взгляде персонажа, который, насколько я могу судить, больше всего напоминает местами выбритую гориллу, вызывает у леди такие пароксизмы страсти, что промокают трусики, крайне удручает. Разве этого суфражистки хотели для нас? Разве это и есть будущее, которое г-жа Стейнем[145] и компания нам уготовили?

– Понимаешь, я ощущаю, что мы как-то связаны. Я знаю, что он чувствует, – поясняет она.

Вот только на днях мы с Л. болтали за кофе, вслух рассуждая, как, черт побери, мужчинам удается штаны-то свои надевать, не то что брать на себя бремя власти в большинстве современных правительств. Наверняка у женщин больше командного духа и способностей, чтобы обеспечивать цивилизации положительный прогресс. При этом не изнывая втайне по потным строителям и поп-звездам, которые хотят быть потными строителями.

– Я тут подумывала написать ему письмо, – сообщает Л. – Сказать: эй, я не охочусь за твоими бабками, у меня их и так полно. Я просто думаю, что сумела бы тебя любить.

Что хуже всего, это заставило меня презирать Робби просто за сам факт его существования. Когда Дж. ставит один из его CD, я куда-нибудь сваливаю. Если, когда я переключаю каналы, мой взгляд останавливается на одном из его красочных видеошоу, я выключаю телевизор и бросаюсь в безопасные, теплые объятия Радио ВВС. Просто невозможно спокойно выносить мир, в котором столько женщин обожает этого мужчину!

– Думаю, тебе стоит так сделать, – говорю я. – В конце концов, хуже не будет: куда уж хуже-то?

Жаль – особенно потому, что с виду похоже, будто он мог бы стать таким славным парнем, попадись он мне в руки!..

Я набираю знакомый номер, но рука моя слегка дрожит…

Неудобно звонить после такого долгого перерыва. Чувствую легкое волнение и тяжесть вины.

Слышу знакомый голос.

– Привет, красотка, – говорит Н.

– Откуда ты узнал, что это я?

– Номер не высветился. Кто же еще это мог быть?

– Какой-нибудь индийский колл-центр. – Н. хохочет. – Прости, что не звонила тебе. Я – кусок дерьма!

– Не волнуйся. Потом надаю тебе тумаков по лицу и шее. И ты знаешь, что это не пустая угроза. Когда ты возвращаешься? Я так по тебе соскучился – сил нет.

Боже, я тоже по нему скучаю!

– Скоро, – говорю я. – В следующем месяце.

– Не могу дождаться, когда наложу на тебя лапы, – рычит Н.

– А как же твоя подружка?

– А что подружка? Она бросила меня сразу после Дня святого Валентина.

– О не-е-е-ет!..

– Да, – подтверждает он. – Знал бы раньше, сбагрил бы ее с рук перед Рождеством и вместо этого провел время с тобой.

– Ты ужасно милый!

– Все включено, мэм.

Я снова вернулась к блогу Этого Парня. Жажда наказания, полагаю. Но я также хотела знать, нет ли там чего-то, что я пропустила, неважно – хорошего или плохого.

За две недели – ни одного обновления. Я закатила глаза. Он никогда не отличался особым постоянством. Прокрутила архив, снова и снова вглядываясь в доказательства его интрижки с Сюзи, той лжи, которую он плел всем подряд, включая себя: о том, как он меня ненавидит и хочет сделать мне больно.

Правда, на этот раз все выглядело не совсем так. Да, он бегал на сторону и каждую из своих девушек сравнивал со мной. Да, он злился, снова и снова писал о том, как ему бы хотелось, чтобы все было по-другому, чтобы я была другой, чтобы мы были вместе.

Он не трепался о том, как бы построить жизнь с Сюзи, он не предавался слезливым воспоминаниям о том, как хорошо ему было раньше с другими. Это обо мне он думал, когда был один, это со мной, говорил он, хотел строить будущее.

И запрятанное в длинной записи, которую я прежде только пробежала взглядом: «Теперь я знаю, что больше всего был ей нужен, когда она только переехала в Лондон и пыталась найти работу, а меня там не было» (потому что он начал встречаться с Сюзи и все еще гонялся за Сьеррой Хохам…). Я сделалась девушкой по вызову, потому что мне трудно было найти работу за разумные деньги. Он не стал открыто гадать, могло ли все повернуться иначе, если бы он чаще бывал рядом. Интересно то, что он над этим размышлял.