Обреченный убивать - Гладкий Виталий Дмитриевич

Вывод напрашивался сам собой. Мне не хотелось верить, но иного толкования тем мизерным фактам – скорее умозаключениям, – которыми я располагал, просто не было.

Я похолодел.

Если это так, то мои шансы на безоблачную пенсионную старость близки к нулю. Короче – все в порядке, Бобик сдох.

Я с тоской глянул на великолепный вид предвечернего моря, блистающего безмятежной первозданной красотой, и почувствовал, как больно сжалось сердце.

Лучше бы я и не смотрел на стол под пальмой!

Умереть внезапно, как солдат на поле боя от шальной пули, гораздо легче, нежели трепыхаться в поисках спасения, словно карась на крючке в ожидании раскаленной сковородки с подсолнечным маслом.

А если это и впрямь сотрудники нашей конторы, то можно было не сомневаться, что меня обложили по всем правилам, без дураков, и спрыгнуть с этого катафалка по силам разве что человеку-невидимке.

Неторопливо допив компот, я расслабленно откинулся на спинку стула и с блаженной улыбкой начал орудовать зубочисткой.

Пусть думают, что я до сих пор в неведении и уже почти приплыл в их гавань.

Ну нет уж, суки, я вам не сявка!

Прежде чем уйти в заоблачные выси, я устрою шикарный бенефис. Чтобы явиться в преисподнюю с хорошей компанией.

Но предварительно нужно предупредить Кончака… если, конечно, он еще жив.

В вестибюле гостиничного ресторана было многолюдно, но их я вычислил сразу же. Где были твои глаза, Волкодав, раньше, осел ты эдакий?!

Я насчитал еще двоих – возле лифта и у выхода, около газетного киоска. Естественно, на улице меня ждали и другие провожатые, несомненно с транспортом вплоть до вертолетов, готовых прилететь по их первому вызову в любое место и любой час.

Судя по контингенту, народ мне противостоял серьезный, профи по высшей марке. И как ни странно, несмотря на архисерьезную ситуацию, в душе я даже возгордился: а ведь уважают тебя, брат Волкодав, знают, что ты не подарок в хрустящей целлофановой упаковке с розовым бантиком!

Ну ничего, я постараюсь вас не разочаровать, други мои сердешные…

Итак, первым делом оружие и связь.

Не надеясь на гостиничные засовы и порядочность обслуги, я пристроил свой арсенал и телефон космической спецсвязи в одном очень интересном месте. По принципу – дальше положишь, ближе возьмешь.

И теперь я благодарил свое второе "я" – деятельное и энергичное – за победу в борьбе с моей извечной ленью в тот момент, когда бился над дилеммой, куда определить все это, как мне тогда казалось, совершенно бесполезное во время отдыха барахло: оставить в запертом на замки чемодане или приткнуть где-нибудь в такой дыре, что там сам черт ногу сломит.

К счастью, в день приезда я еще внутренне переживал перипетии своего последнего задания, а потому и поступил, как положено в таких случаях действовать человеку, избравшему себе судьбу на кончике диверсантского ножа.

Потолкавшись для понта у газетного киоска и прикупив две газеты и какой-то неизвестный мне журнал из так называемой "новой волны", на обложке которого красовалась обнаженная женская задница, я не спеша потопал в направлении самого крайнего лифта, возле лестницы запасного выхода.

Там было людно, что и не удивительно – обед закончился, на улице полуденная жара, и многие жаждали побыстрее очутиться в номере, чтобы подремать пару часиков под тихий шепот импортных кондиционеров.

Краем глаза я заметил, как один из моих "поводырей" пристроился неподалеку, за необъятной девицей не первой свежести. Других я пока не замечал, но то, что они совсем рядом, абсолютно не сомневался.

Ну что же, сучьи дети, поиграем!

Очередь к лифту все увеличивалась, и я постепенно ввинчивался в толпу, всем своим видом показывая, что намереваюсь, как и остальные, подняться на свой этаж и оказаться в постели. И только очень проницательный наблюдатель мог бы заметить, что я медленно, но неуклонно смещаюсь поближе к лестнице.

Наконец в очередной раз открылись створки лифта, народ заволновался и попер внутрь вместительной кабины с таким воодушевлением, будто там, по меньшей мере, бесплатно раздавали билеты на выступление Майкла Джексона.

Как будто невзначай очутившись на краю этого потока, я сделал разочарованное лицо, махнул рукой – вот невезуха! – и пошел по лестнице вместе с немногими страдальцами, чересчур стеснительными для участия в свалке возле замученного подъемного средства.

Но, в отличие от остальных, плетущихся еле-еле, я, едва скрывшись с глаз застрявшего среди людского водоворота "поводыря", припустил вверх по ступеням со скоростью, на которую только был способен.