Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я - Фрай Макс

– На лице у тебя много всякого написано. Причем арабской вязью: фиг разберешь! Но в целом… да, похоже, что ты со свидания вернулся. Кроме общего безумия, наблюдается в твоих очах некая томность. Как у голодного кота, который неделю во дворе пропадал и вот, приперся, понимаете ли… Только на кухню почему-то не бежишь. И это настораживает.

– Я бы побежал, да лень, – признаюсь. – Так хорошо я к твоему ковру прилип… Будь другом, пихни мне под морду миску с какими-нибудь рыбьими головами, а?

– Рыбьих голов не держим-с. Зато есть клубника и копченые ребрышки. И ни куска хлеба. Переживешь?

– Я не просто переживу. Я их сожру: ребра – с костями, а клубнику – с хвостиками. Меня в цирке показывать можно, честное слово!

– Любопытно будет поглазеть, – соглашается Веня и отправляется на кухню.

Пока он гремит там посудой, я окончательно вхожу в роль, начинаю кататься по ковру и орать по-кошачьи. Мне кажется, что это – неплохое развлечение. О том, что за стенами спят ни в чем не повинные люди, я предпочитаю не задумываться. С другой стороны, чем я хуже дворовых котов, которым позволено не обременять себя заботами о покое окружающих? Я – лучше! Следовательно, тоже могу не обременяться…

– Нет, в цирке тебя нельзя показывать. Туда же дети ходят! – Веня качает головой. – Даже я испугался бы… если бы не был хорошо подготовлен. Ты смотри, не превратись в тигру какую… Жри лучше. Голодные хищники мне тут не нужны.

– Ладно, – я не спорю, благо дикая смесь клубничного и мясного ароматов щекочет не только ноздри, но и нежные стенки пустующего желудка. – Будет тебе сытый хищник.

– Если ты ее действительно встретил, тогда я не понимаю, почему ты так быстро вернулся, – меланхолически замечает мой кормилец, пока я терзаю кости. – Два дня – далеко не предел, насколько мне известно…

– Все сложно, – мычу с набитым ртом. – Я ее встретил, да. Но не так, как обычно люди встречают друг друга. Я попал в странное место. Очень странное. Не могу описать… или не хочу пока. Скорее второе, если честно. В общем, все хорошо, просто замечательно. Но не от меня зависело, сколько там оставаться. Я же говорю: думал, что сегодня вечером на улицу вышел.

– Никак в Зазеркалье какое-нибудь забрел? – щурится Веня.

– Ну… Что-то в таком роде. В дом, который то появляется, то исчезает. Глюк, можно сказать. Но очень полезный глюк. Я там довольно много вспомнил, кстати. Не все, наверное, но немало. В частности, тебя… По этому поводу налей-ка мне еще выпить.

– Что, правда, вспомнил? – радуется он.

– Ага. Но ее, конечно, в первую очередь. Женщину из автоответчика.

– То есть она нашлась?

– Почти. Не настолько, чтобы я мог собрать манатки и переехать. Просто теперь она иногда будет мне сниться.

– Сниться? И все?!

– Пока – да. Но в моем случае это не так уж мало. Мне все, можно сказать, снится. С той или иной степенью достоверности. Вот ты, например. И эти твои копченые ребрышки. Хороший, качественный, достоверный сон. Большое тебе за него спасибо… Так что все в порядке.

– Ясно. Ты попал в лапы секты солипсистов, и они тебя охмурили, – ржет Веня. – Так бы сразу и сказал!

– Я сам себе секта солипсистов, – ворчу. – Сам кого хошь охмурю… Видишь ли, дружище, весь дебильный ужас происходящего состоит в том, что я и правда сон твоего старого приятеля Макса. Возможно, тот самый, которого вы с ним на пару выдумали. Или не тот… Но если «не тот», тогда сюда рано или поздно заявится некто третий. А это уже перебор, не находишь?

– По мне, и то, что ты сейчас несешь, перебор.

– Понимаю. Если бы мои кошмары не начали скалиться на тебя из зеркал, я бы молчал, как партизан. Но теперь лучше называть вещи своими именами и надеяться, что ты не сдашь меня докторам на опыты.

– Не сдам. Ты мне самому на опыты пригодишься. К тому же теперь на меня не только твои кошмары, как ты выразился, «скалятся».

– Было еще что-то? – я подскакиваю, как ужаленный.

– Да, – кивает Веня. – Единственное, что меня греет: в случае чего моих сбережений хватит на несколько лет комфортного лечения в отдельной палате со всеми удобствами. Дальше я пока не загадываю.

Всего, по даосским верованиям, насчитывается 36 небесных пещер и 72 счастливые страны. <…> Среди них Пэнлай является самым знаменитым местом…

– Все так хреново? – спрашиваю.

– Ну, не сказал бы, что именно хреново… Ты, кстати, до конца это прочитал? – машет он перед моим носом уродской книжкой за подписью «Макс Фрай».

– Почти. Меня только на последнюю повесть не хватило.

– Вот! А меня, представь себе, только на нее и хватило: люблю книжки с конца читать.

– Когда ж успел? – дивлюсь.

– Прошлой ночью. Ты загулял, а мне не спалось… Не нужно так виновато моргать: я редко рано ложусь.

– Я по другому поводу моргаю. Это ж до какого состояния должен дойти человек, чтобы читать книжку, которая ему с самого начала не покатила… Я – редкостная свинья.

– А… Да нет, последняя повесть как раз ничего. То есть была бы ничего, если бы не…

Веня умолк. Кажется, даже гудит тихонько. Формулирует. Я жду.

– Помнишь, мы в твоем компе файл нашли про города? – спрашивает он.

– Ну да. Такое поди забудь…

– Город в горах помнишь? С канатной дорогой.

Молча киваю. Еще бы я не помнил!

– На, читай! – он сует мне под нос сей шедевр книгопечатания, открытый, как я понимаю, на некоей судьбоносной странице. Тычет пальцем в буквенную гущу.

Читаю.

Я огляделся, и сердце снова отчаянно громыхнуло о ребра, но скорее от радости, чем от ужаса, хотя было тут и то, и другое… В нескольких метрах от меня маячила посадочная площадка канатной дороги, а впереди… Город в горах, дивный, почти безлюдный город в горах из моих снов, без сомнения, это были силуэты его массивных домов и хрупких, почти игрушечных башенок, знакомый мне белый кирпичный дом на окраине, на крыше которого даже в безветренную погоду крутился флюгер в форме попугая… Этот фантастический город был уже близко, и можно воспользоваться канатной дорогой, единственным средством муниципального транспорта, как я отлично помнил, а еще я помнил, что никогда не боялся высоты, сидя в не внушающей особого доверия хрупкой кабинке… Я с облегчением рассмеялся, забрался в медленно проплывающую мимо меня кабинку и через десять минут уже стоял на узенькой кривой улочке, отлично знакомой мне с детства.

…«тот (из которого) возникают драгоценности».

– У тебя подробностей побольше было. – Веня нетерпеливо отбирает у меня книжку. – Но, по-моему, это он. Ты-то как, узнаешь?