Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович

— Да, — сказала она, — замок доблестного сэра Генриха Синеглазого!

— Прекрасный замок, — отметил я.

— Он удивительно красивый, — сказала она восхищенно. — Он настолько вписывается в окружающий мир, что сознание его не отторгает, как нечто чужое, созданное человеком!

— Да это фигня, — сказал я, — зато такой замок хрен возьмешь приступом! Десяток человек сможет отбиться от целой армии!

Королева вздохнула:

— Иногда смотрю на тебя, человек с мечом, и думаю, что, вообще-то, ты неплохой человек… для простолюдина. Только сердце у тебя размером с вишневую косточку.

— Да? — спросил я уязвленно. — Что ж, тем труднее в него попасть.

Насчет красот и вписываемости в окружающую среду это дело десятое, но главное: к такому замку не приблизиться, гора окружена двойной стеной, часть домов по ту сторону, а самые новые — по эту, и так по всем склонам зеленых холмов. На верхушках сторожевых башен блестит металл, стража бдит, а на квадратных воротах за невысоким бортиком несколько человек придирчиво рассматривают въезжающих.

Решетка поднята как на внешней стороне ворот, так и на внутренней, под нею безостановочно тянутся в обе стороны груженые подводы и даже телеги. Впереди шум, гам, толчея, по обе стороны лавки с множеством товаров, воздух тяжело колышется под напором пряностей, острых специй, вызывающих аппетит горьких трав, а когда мы подошли ближе, со всех сторон нахлынули запахи жареных колбас, ветчины, вареной, печеной, сушеной и жареной рыбы…

Стены не в состоянии вместить всех, часть лавок расположена по эту сторону, торгуют рыбой, говядиной, телятиной, птицей, чуть дальше воздух содрогается от рева приведенных на убой коров, кричат гортанными голосами овцы, прилавки ломятся от огромных желтых голов сыра, отдельно ряды для торговцев медом, знатные горожане покупают прямо в бочонках, в сотах, а кто победнее — в глиняных горшках, но торговля идет бойко, город богатый, монеты переходят из рук в руки, народ не обходит вниманием ни ряды, где продают овощи, ни лавки с фруктами, ни выставленные на улицу столы, где продают только что испеченные, прямо из печи, горячие пирожки.

В воротах стражники сразу насторожились, подобрали слюни и взялись за копья и топоры: мы четверо выглядим опаснее этих десятков крепких мужиков с топорами за поясом, даже если из нашей четверки один — ворон, другой — волк, а третий — хрупкая женщина.

— Кто такие?

Я протянул руку к мечу, всегда лучше разговаривать, касаясь рукояти, так и плечи шире, и голос громче, и слова весомее, но королева подала лошадку вперед, произнесла звучным и достаточно надменным голосом:

— Я королева Корнелия. Мое дело касается лично сэра Генриха Синеглазого.

Стражник перевел взор на меня, я подумал, ответил вежливо:

— Мое тоже касается сэра. Но если ему неинтересно, могу и вернуться. Только отвечать будешь ты, лопоухий.

Стражник поспешно отступил с дороги, мы проехали, королева сказала с упреком:

— Можно бы и повежливее! Что у вас, мужчин, за манера провоцировать друг друга?

— Рефлекс, — согласился я.

— Варварство!

— Мужество, — поправил я и напряг плечи, едем через базарные ряды, пусть смотрят, надо нести культуру в массы. — Идет отбор, надо улучшать породу.

Она смерила меня взглядом, но смолчала, впереди на громадном здании красуется вывеска с надписью «Постоялый двор Гангнуса», ворота гостеприимно распахнуты, оттуда выезжают богато одетые всадники в сопровождении богато одетых слуг.

— Пожалуй, — произнесла она, — стоит остановиться здесь.

— А не лучше ли сразу к сэру?

— Так не принято, — сообщила она. — Надо ждать официального приглашения, я ведь королева! Поставим коней, снимем комнаты и сразу же сообщим ему о себе.

Постоялый двор распахнул гостеприимные объятия сразу же, едва миновали арку ворот: коней взяли под уздцы. Нам помогли слезть, коней увели в конюшню, нас проводили под белы руки в просторное помещение с низким потолком. Мои ноздри жадно хватали ароматы жареного мяса, горячей похлебки с луком и чесноком, а когда вышли в большой зал, я быстро оглядел столы, почти все пустые, только за самым близким к кухне сидит рослый рыцарь с двумя не то слугами, не то оруженосцами.

Королева бросила взгляд на их стол, щеки зарумянились от удовольствия, у меня самого раздулись ноздри: накрытая чистой белой скатертью столешница заставлена блюдами с хорошо приготовленным мясом, запах отпадный, кувшин с вином во главе стола, кружки не глиняные, а из хорошо выкованного металла.

Подошел хозяин, тоже чистенький и аккуратный, спросил, даже не спросил, а осведомился учтиво:

— Что-нибудь изволите? Или просто посидеть, отдохнуть?

Я поинтересовался:

— А что, и такая услуга есть? И сколько стоит?

Королева дернула меня за пояс, а трактирщик развел руками:

— Благородный варвар шутить изволит, я понимаю. У нас это бесплатно, отдыхайте на здоровье.

— Мне лучше отдыхается за хорошо накрытым столом, — сообщил я. — Тащи все, что у тебя есть самого вкусного. Плачу не я, а вот эта королева, так что не скупись, неси побольше.

Он поклонился, улыбка стала еще шире, хотел было исчезнуть, но королева остановила повелительным жестом:

— Погоди. Нужно срочно сообщить благородному сэру Генриху, что прибыла сестра его невесты… с сопровождением. Сообщишь сегодня, получишь награду.

Трактирщик поклонился, отступил и растворился между столов. Королева оглянулась по сторонам и сердито прошипела:

— Ты в самом деле настолько дик? Или прикидываешься?

— Я еще дичее, — сообщил я доверительно, — а че?

— Да иногда кажется, что ты переодетый принц в изгнании.

— Упаси Господи, — испугался я.

Ее глаза округлились, она отшатнулась на резную спинку стула.

— Тебе этого мало? Значит… имперский принц?

— И чем же я себя выдал? — поинтересовался я. — Нет-нет, ни в чем не признаюсь, просто интересно. Любопытный я с детства.

Она посмотрела по сторонам, прошептала:

— Варвар никогда не подаст руку женщине, когда она сходит с коня, не пользуется ножом и вилкой, речь его груба и отрывиста, он не может объясняться длинными периодами с множеством метафор и аллегорий, варвары понятны с первого взгляда…

Со стороны кухни повалили ароматные запахи, я ощутил, что снова голоден, удивительное свойство варварского организма: проголадываться всякий раз, когда можно поесть снова и снова. Двое молодых и опрятных ребят начали таскать на стол блюда с жареными гусями, рябчиками, тетеревами, я все ждал, когда же подадут жареного кабанчика, без него и еда не еда, и я не варвар, но свободные места позатыкали тарелочками со сладостями, кувшин с вином приткнуть негде…