Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович

Королева спросила резко:

— Что значит погубить?

— Если пойдем на приступ, — объяснил я, стараясь говорить тихо, — нам пришлют сперва отрезанный пальчик вашей сестры… а вашей невесты, сэр, потом ухо… а потом и голову. Могут, конечно, растянуть удовольствие, ведь ухов у нее два, а пальцев еще больше… Не поняли? Если мы хотим получить живой, мы должны идти на уступки!

Сэр Генрих прорычал:

— На уступки? Этим бесчестным ублюдкам?

— Да, — ответил я. — Придется сперва играть по их правилам. И все выполнить. Ну а потом, когда леди будет в наших руках…

Я нарочито сделал паузу, Генрих проревел:

— Я разнесу их замок по камешку голыми руками!

— Вот и прекрасно, — одобрил я. — Но это потом, когда ваша невеста будет в безопасности. Хорошо?

Он дышал яростно, кровь прилила к лицу, несколько мгновений пожирал меня ненавидящим взором, наконец прохрипел через стиснутое яростью горло:

— Хорошо… Но вы — человек такой же бесчестный, как и эти… похитители!

Королева фыркнула и, стегнув по мне взглядом, полным презрения, надменно отвернулась. Я снова подъехал к замку, прокричал:

— Ладно, вопрос насчет правителя с повестки снимаем. Вообще вычеркиваем на фиг, идя навстречу… Я с посланием от просто короля Гарторикса…

С ворот нагло заявили:

— А для нас он не король!

Из-за спины послышался яростный вопль Генриха:

— Что? Не король?.. Ах вы ублюдки, да я вас разотру по всему королевству, сдеру с вас шкуры и наделаю барабанов, я… я…

Он поперхнулся, стал слышен визг королевы, все нарастающий, я вовремя обернулся, чтобы перехватить их обоих: королева, обезумев от ярости, неслась с кулаками в сторону замка, а Генрих уже вытащил меч.

Мышцы мои вздрагивали от усилий, не только Генрих, но и королева рвется драться, прямо как два берсерка. Я заорал им прямо в лица:

— Хотите им досадить? А если сейчас пришлют мизинчик вашей сестры и невесты? И скажут, что за пальчиком пришлют ушко?

Оба содрогались от злобы и ненависти, я оттеснил их, снова вышел к воротам, разулыбался, как сам Дейл Карнеги, прокричал торопливо:

— Ладно-ладно, зачем спорить о терминах? Я от гражданина Гарторикса. Так устроит?

С ворот прокричали со смехом:

— Устроит. Ты, как видно, не совсем дурак… Подожди малость.

На воротах появились еще несколько человек, это я назвал бы уже первым успехом в переговорах. Все рассматривали меня с интересом, но без страха. Я тоже за такой каменной стеной даже огнедышащего дракона называл бы бесстрашно желтым червяком и земляной рыбой. Другой человек, в доспехах получше, крупный и осанистый, ну прямо вице-спикер, крикнул сильным густым голосом:

— Что он хочет?

— У него ряд вопросов, — сказал я.

Он отмахнулся:

— Начинай с главного!

— Коро… гражданин Гарторикс хочет узнать, какой выкуп желает получить хозяин замка за его похищенную дочь?

Вице-спикер подумал, снова подумал, почесался, наконец сплюнул в мою сторону и велел одному из стражников:

— Передай копье Вислоуху, а сам сбегай в замок. Расскажи все, с ответом жду здесь.

Страж запротестовал:

— Вислоух?.. Он его пропьет или сломает! Я лучше с копьем…

— С копьем в замок не пустят, забыл? Ну тогда оставь Жаболупу.

— И ему нельзя, этот сразу в карты проиграет! Можно оставлю просто так?

— Можно! — гаркнул вице-спикер, сердясь.

А стражник не дурак, отметил я. Теперь за копьем будут ревниво следить все, кто на стене, никто никому не даст украсть.

Долгое время ничего не происходило, Генрих ярился, хватался за рукоять меча, клялся разнести замок по камешку за такое оскорбление, его-де заставляют выстаивать перед воротами, как последнего нищего, королева вторила звонким голоском, не успокаивала, дура, а только плескала в огонь бензинчика, я места себе не находил, разрываясь между воротами и эти двумя чрезмерно честными.

С ворот неожиданно крикнули:

— Эй, варвар!

— Здесь! — крикнул я браво, как на утренней перекличке.

Над воротами показался все тот же вице-спикер, к его уху как прилип стражник, что-то нашептывал. Вице-спикер посмеивался, сказал зычным голосом, особенно внушительным с такой высокой трибуны:

— Да будет тебе известно, хлопец, что наш доблестный хозяин, сэр Катарган, изволил взять в жены девицу по имени Амелия. Если это та, о которой ты говоришь, то опоздал, опоздал… А теперь убирайтесь, а то придется выходить и гонять вас, а тут такие крутые ступеньки… Да и стена высокая чересчур.

Я перехватил королеву и сэра Генриха До того, как они ринулись ломать ворота, ухватил их коней под уздцы и галопом заставил пронестись до самого леса. Волк вскочил, глаза горят от любопытства, я затащил коней королевы и Генриха вместе со всадниками на прежнее место, прокричал зло:

— Погубить все хотите? Они нам дезу подбрасывают, а вы и ловитесь, как лохи? Вы забыли, что мы запустили воздушного наблюдателя? Все увидит, рассмотрит, вернется и доложит. Этот ворон настолько хитрый, что и вашу сестру и невесту постарается… да-да, постарается увидеть во всех подробностях! Ну, пусть не во всех, это чересчур, но главное увидит. Надо только чуточку подождать.

Генрих выхватил меч, с силой рубанул по дереву в два обхвата. Лезвие прошло с такой легкостью, словно перерубило картонную коробку. Дерево изящно соскользнуло, воткнулось рядом, чуть постояв, упало.

— Ждать!.. Я не могу ждать!

Я с опаской посмотрел на красиво распростертый ствол. Лезвие оставило такую ровную полосу, какую не сумел бы никакой остро заточенный топор умелого дровосека. Еще десяток таких ударов взбешенного рыцаря, и от рощи ничего не останется.

— Давайте займемся приготовлением к обеду, — предложил я. — Возможно, это наш последний обед перед боем?

Глупое предложение, но это подействовало. Вообще, чем проще и понятнее лозунг, тем сильнее воздействует, неважно, насколько он идиотский, вот так и побеждают на президентских и губернаторских выборах, а также в Думу и прочие райкомы.

* * *

Верхушки деревьев окрасились в оранжевый цвет, словно осенью, а здесь, внизу, быстро темнеет, воздух сгущается. Бледное и почти прозрачное пламя костра налилось сочным золотом, потяжелело, легко швыряло по сторонам все более яркие блики, а тени хоть и становятся тоже плотнее, но пугливо уползают по ту сторону кустов.

Над головой послышалось хлопанье крыльев. Сэр Генрих вскрикнул ликующе, я испугался, что в нетерпении подпрыгнет и схватит ворона, но рыцарь усидел на месте, а ворон сделал красивый круг над поляной, понимает, гад, что все глаза прикованы к нему, тянет паузу, выпендривается, наконец бухнулся на корягу возле самого костра, оглушив нас хлопаньем крыльев. Пошел вихрь, взлетели соринки, поднялся мусор и завертелся в недолгом смерче. Ворон важно огляделся. После полета выглядит еще огромнее, перья встопорщены, абсолютно черный, массивный, с огромным несокрушимым клювом, которым может пробить любые доспехи, но предпочитает долбиться в черепах свежепавших.