Закон девяток - Гудкайнд Терри

Он медленно прищурился, пытаясь разглядеть зыбкое белое пятно напротив, узнать, чем оно занимается.

— Ну что, Алекс, очнулся?

Вроде бы этот звук называют женским голосом.

Отвечать на такой пустяк? Совершенно ни к чему.

— Сейчас мы тебе кроватку приготовим, ты в ней отдохнешь спокойно…

A-а, вот что она делает: расстилает постель. Заправляет простыню. Тайну происходящего удалось-таки слегка раскрыть, и такое достижение должно было наполнить Алекса чувством гордости, однако и тут ничего не вышло.

Он не мог решить, знакома ли ему эта женщина в белом. Не мог заставить себя достаточно долго приглядываться к ее лицу, чтобы вынести суждение. Взгляд все время норовил скользнуть на пол. Серые завитушки на линолеуме вторили путанице мыслей.

Потянуло впасть в слезливое отчаяние, однако в Алексе не осталось умения плакать, поэтому он просто продолжал сидеть и хлопать глазами.

— Пойду скажу доктору, что ты очнулся. Скоро обход, и он наверняка захочет тебя посмотреть. Да, мой сладкий?

Женщина приблизилась, вытащила салфетку из коробки на подоконнике, нагнулась над Алексом и обтерла ему рот и подбородок.

— Ну, так получше? — спросила она, швыряя бумажный комок в корзину за спинкой кресла Алекса.

Он захотел ответить, но ничего путного на ум не пришло.

Прежде чем удалиться, женщина снисходительно потрепала его по плечу. Светлый прямоугольник перед глазами потух. Алекс рассеянно подумал, что она, наверное, закрыла за собой дверь.

В голове гудело эхо от обрывков мыслей, фрагментов разговоров, бессвязных картинок. Алекс сидел недвижно, пока внутри кружился темный вихрь.

Впрочем, любопытно, где он находится и каким образом здесь очутился. Додумать мысль до конца не получалось: она постоянно застревала на полдороге к поверхности. Захотелось вылезти из кресла, однако задача сразу показалась титанической.

Мир продолжал темнеть. Всякий раз, приходя в себя, Алекс смутно догадывался, что только что впал в дрему.

Пока он сидел в кресле, дневной свет, изливавшийся откуда-то со спины, приобрел приглушенный вечерний оттенок.

— Алекс?

Мужской голос. Юноша приподнял подбородок и сообразил, что вновь отключился. Он медленно заморгал, пытаясь разогнать марево перед глазами.

Мужчина наклонился ближе:

— Привет. Как ты себя чувствуешь?

В руке человек держал планшет с зажимом для бумаг. На шее висел стетоскоп. Белый халат, синий галстук. Алексу не хватало волевого усилия, чтобы повыше поднять глаза и взглянуть мужчине в лицо.

Не дождавшись ответа, тот взял ладонь юноши и потряс. На ответное пожатие не оставалось ни сил, ни желания.

— Я доктор Хоффманн. Мы много раз встречались. Ты помнишь? Обсуждали здоровье твоей матери.

Мысль о матери была очень знакомой, однако представить себе ее лицо не получалось. Подобное умственное напряжение было за пределами нынешних способностей Алекса. Оставалось только сидеть и пялиться в пустоту.

— Я вижу, ты до сих пор не с нами… Все дело в торазине. Кстати, когда ты потихоньку привыкнешь к препарату, станет легче. Да и сонливости такой не будет.

Наконец Алекс сумел-таки повернуть глазные яблоки вверх, и мужчина улыбнулся. Он производил приятное впечатление. Внешне. На самом деле Алекс его ненавидел — по крайней мере ему так казалось. Какая-то глубоко запрятанная частичка души хотела ненавидеть доктора Хоффманна.

— Пожалуй, лучше не торопить события, так что давай-ка ложись и поспи. Как мне докладывали, тебе прилично досталось.

Собрав волю в кулак, Алекс еле слышно выдавил:

— Что?

Доктор Хоффманн стал проглядывать бумаги; перелистнул одну страницу, другую…

— Из отчета видно, что ты пришел в неистовство, по-видимому, решив, что наш медперсонал хочет обидеть твою мать. Даже нанес увечья санитару по имени Генри… Да и Элис до сих пор в себя прийти не может.

Алекс помнил лишь туманные вспышки света. Вроде бы он был испуган… не за себя, а за кого-то другого…

— Наши сотрудники никогда не стали бы обижать твою мать. Или любого другого пациента, если на то пошло. Они посвятили свою жизнь делу помощи больным людям.

Мужчина вновь полистал бумаги.

— Увы, если принять во внимание анамнез миссис Рал, твою дикую выходку нельзя назвать случайной. — Он тяжко вздохнул. — Порой психозы передаются по наследству. В случае твоей семьи есть подозрение, что речь идет о склонности к насилию.