Закон девяток - Гудкайнд Терри

Девушка улыбнулась сочувственно и с видимым облегчением, что Алекс ее правильно понял.

— Ладно, — вздохнул он, — пора идти и узнавать, что именно эти мерзавцы хотят от моего мира.

28

Прежде чем открыть дверцу машину, Джекс окинула улицу якобы безразличным, но на самом деле очень цепким взглядом. На глазах Алекса она дала мгновенную оценку какой-то пожилой паре, которую ее спутник уже заметил в зеркале заднего вида. Поравнявшись с джипом, прохожие улыбнулись, и Джекс ответила им встречной улыбкой. Эта девушка не верила никому, даже шаркающим старикам, еле бредущим по тротуару.

Откуда у нее только берутся силы улыбаться? Алекс, к примеру, ни за что не смог бы, сколько ни старайся.

Он бросил куртку на заднее сиденье, потом запер машину. Подергал ручку задней дверцы, убеждаясь, что она тоже закрыта. Ему не нравилось оставлять оружие в джипе, который могли угнать, но тут ничего не попишешь. Хотя у Алекса имелось разрешение на скрытое ношение, в психиатрическую клинику с пистолетом не пустят.

Кстати, что будет, если им придется покинуть пределы штата? Ведь лицензия действительна лишь на территории Небраски и не имеет силы в других местах. А в Бостоне закон особенно суров к людям, желающим защищаться самостоятельно.

Алекс был настроен предельно решительно. Умереть лишь оттого, что какому-то преступнику взбрело в голову лишить его жизни? Жизнь у него одна, и Алекс готов защищать ее до последнего. Только так, и не иначе. А уж Бен научил своего внука, что и как для этого нужно делать.

Теперь, после рассказа Джекс, Алекс отчетливо понимал, что за враг противостоит ему. Если придется иметь дело с таким противником, лучше ответить по закону за ношение оружия, но иметь возможность защитить себя и, самое главное, Джекс. Погибнуть, оставаясь законопослушным паинькой? Ни за что! На кону его собственная жизнь, не чужая.

Что там еще рассказывала Джекс? Значит, Каин жаждет заполучить спутницу Алекса в свои лапы? И если она ему попадется, ее ждут все те истязания, в описание которых она предпочла не вдаваться, щадя его психику. Да оно и ни к чему. Алекс и без того был достаточно взбешен.

Ветви кленов и дубов, выстроившихся вдоль улиц, качались под порывами своенравного ветра, заполняя яркий день шелестом и гулом. Пока молодые люди торопливо шли по тротуару, Джекс приходилось одной рукой усмирять волосы, чтобы они не хлестали по лицу. Второй же рукой она держалась за локоть Алекса, прилежно играя роль нареченной невесты.

Вчерашняя буря усыпала землю листвой — словно осень, только палые листья не желто-багряные, а зеленые. Там и сям на газонах и проезжей части валялись сломанные ветви. В воздухе чувствовалась какая-то странная сухость, словно в межсезонье.

Спускаясь к «Матери роз» по Тринадцатой улице, Джекс молча разглядывала внушительный фасад лечебницы. Большинство других посетителей, взбиравшихся по широким ступеням парадной лестницы, несли с собой букеты или небольшие коробочки, завернутые в бумагу веселой расцветки и искусно декорированные ленточками.

Когда Алекс прошел мимо главного входа, Джекс обратила к нему вопросительный взгляд.

— Родственники пациентов на девятом этаже заходят с заднего фасада, — объяснил он. — Так проще.

— Девятый этаж… — повторила девушка бесцветным тоном.

Алекс сразу догадался, о чем она думает.

— Боюсь, что да, — кивнул он.

Как всегда, с торцевой стороны здания стояло множество служебных автомашин, практически до отказа забивших небольшую парковку — расчищенный и засыпанный щебнем пятачок в конце бульвара. Тыльная же часть корпуса выглядела практически безлюдной. Это лишний раз напоминало Алексу, что он пришел проведать не обычного пациента, которому предстоит выздоровление и, в конце концов, выписка. Нет, он шел к узнику, вернее, узнице, которая считалась угрозой для общества и посему не могла рассчитывать когда-нибудь выйти на свободу.

Пожалуй, в глубине души он всегда этого немного стыдился, не говоря уж об опасениях, что его самого ждет такая же участь. А вот сегодня Алекс чувствовал еще и гнев, поскольку плачевное состояние матери, судя по всему, объяснялось бесцеремонным вмешательством чужаков в дела его семьи; чужаков, которые чего-то хотели и были готовы на самые гнусные подлости.

Свернув по привычке на газон, чтобы срезать угол под сенью раскидистых дубов, Алекс поднял глаза на окна девятого этажа. Как и раньше, позади матовых стекол он не увидел ничего, кроме смутных теней.