Мужчины не ее жизни - Ирвинг Джон

А поскольку Харри не мог увидеть Алис Сомерсет, ее спрятанное лицо напоминало ему его отсутствующую свидетельницу. На ее лицо он тоже не успел толком взглянуть. Естественно, груди ее он заметил, как заметил и какую-то настороженность в ее повадке; но еще на него произвело впечатление то, что она вроде бы изучала все. Отчасти по этой причине ему и хотелось изучить ее. Харри понял, что хотел он ее увидеть еще раз не только потому, что она была свидетельницей; кто бы она ни была, он хотел увидеть эту женщину еще раз.

В тот апрель 91-го года, когда амстердамские газеты писали, что убийца проституток обнаружен, все ощущали какое-то разочарование оттого, что он смертельно болен. Урс Мессерли так никогда и не покинет Universitдtsspital — он умрет до конца этого месяца. Серийный убийца, убивший восемь проституток, должен был бы произвести большую сенсацию, но история эта занимала газетчиков всего неделю, к концу мая она исчезла из ленты новостей.

Когда всплыла эта история, Маартен Схаутен, нидерландский издатель Рут Коул, был на Детской книжной ярмарке в Болонье. (В Италии об этом ничего не сообщалось, потому что ни одна из убитых проституток не была итальянкой.) А из Болоньи Маартен каждый год отправлялся в Нью-Йорк, и теперь, когда их сыновья выросли, Сильвия была с ним как в Болонье, так и в Нью-Йорке. И поскольку Маартен и Сильвия пропустили известие об обнаружении убийцы Рои, прошло оно и мимо Рут. Она продолжала думать, что человекокроту удалось уйти, что он все еще ждет ее.

Четыре с половиной года спустя, осенью 1995-го, Харри Хукстра, которому вскоре должно было исполниться пятьдесят восемь и который одной ногой был уже на пенсии, увидел новый роман Рут Коул в витрине книжного магазина «Атенеум» на Спёй. Харри сразу же купил книгу.

— Да, давно пришло время для ее нового романа, — сказал сержант Хукстра продавщице.

Все продавцы в «Атенеуме» знали Харри Хукстру. Его любовь к романам Рут Коул была им не менее известна, чем слух, что сержант Хукстра именно в «Атенеуме» познакомился почти со всеми своими любовницами. Продавцы из «Атенеума» любили поддразнивать его. Не сомневаясь в его любви к книгам о путешествиях и романам, они любили поддразнить сержанта, сообщая ему: есть у них подозрения, что он приходит в магазин не только читать.

«Мой последний плохой любовник», купленный Харри на английском, имел жуткое название по-нидерландски: «Mijn Laatste slechte vriend». Продавщица, обслуживавшая Харри, довольно знающая девушка, объяснила ему, почему, вероятно, Рут Коул понадобилось целых пять лет, чтобы написать не такую уж и большую книгу.

— Это ее первый роман, написанный от первого лица, — сказала молоденькая продавщица. — И насколько мне известно, у нее пару лет назад родился ребенок.

— Я не знал, что она замужем, — сказал Харри, приглядываясь к фотографии Рут на заднике.

«Не похожа она на замужнюю женщину», — думал Харри.

— Потом, около года назад умер ее муж, — сказала продавщица.

«Значит, Рут Коул — вдова», — сделал вывод сержант Хукстра.

Он вглядывался в фото автора. Да, она больше была похожа на вдову, чем на замужнюю женщину. В одном ее глазу было что-то печальное, или, может, это был какой-то дефект глаза. Она настороженно смотрела в объектив, словно тревога была еще более постоянным ее свойством, чем ее скорбь.

«Надо же — предыдущий роман Рут Коул был о вдове, а теперь она и сама овдовела!» — подумал сержант Хукстра.

«Беда с этими авторскими фотографиями, — размышлял Харри, — что они всегда такие постановочные».

И автор, кажется, никогда не знал, что делать со своими руками. Постоянно то сцепленные пальцы, то сложенные руки, то руки в карманах. Харри полагал, что руки либо нужно держать опущенными, либо положить их на колени.

Другая проблема с фотографиями авторов состояла в том, что по большей части это были головы и плечи. Харри хотел видеть, как сложены авторы. А на фотографиях Рут даже грудь ее не была видна.

В выходные дни Харри часто выходил из «Атенеума» и усаживался читать в одном из кафе на Спёй, но Рут Коул ему хотелось читать дома.

Что может быть лучше — новый роман Рут Коул и два выходных дня!

Добравшись до той части истории, где рассказывалось о зрелой женщине и молодом человеке, он испытал разочарование. Харри было почти пятьдесят восемь; он не хотел читать о романе женщины под сорок с каким-то мальчишкой. И тем не менее Харри был заинтригован тем, что события разворачивались в Амстердаме. А когда он дошел до сцены, в которой молодой человек убеждает зрелую женщину заплатить проститутке, чтобы та позволила им посмотреть за ней с клиентом… тут удивлению сержанта Хукстры не было предела.

«Эта комната была вся в красных тонах, становившихся еще краснее от торшерного колпака красного стекла», — писала Рут Коул. Харри знал, какую комнату она имеет в виду.

«Я так нервничала, что толку от меня было мало, — писала Рут Коул. — Я не могла даже помочь проститутке развернуть туфли носками наружу. Я только смогла поднять одну туфлю, но тут же уронила ее. Проститутка недовольно фыркнула на меня за такую нерадивость. Она сказала, чтобы я спряталась за занавеской, а потом поставила свои туфли вровень с моими и по обе стороны от меня. Наверно, мои туфли немного двигались, потому что я дрожала от страха».

Харри мог прекрасно представить себе, как она дрожала. Он засунул закладку в книгу на том месте, где остановился, — он закончит чтение на следующий день. Уже была поздняя ночь, но это не имело значения — у него впереди был весь следующий день.

Сержант Хукстра доехал на своем велосипеде с запада Амстердама до де Валлена за рекордное время. Он остановился только для того, чтобы купить пару ножниц и вырезать фотографию Рут с обложки; никто другой не должен был знать, кто его свидетель.

Первыми он нашел двух толстух из Ганы. Показав фотографию, Харри напомнил им о таинственной женщине из Штатов, которая заходила на Стофстег и спрашивала их, откуда они.

— Ой, Харри, давно это было, — сказала одна из женщин.

— Пять лет, — сказал он. — Это она?

Проститутки из Ганы уставились на фотографию.

— Тут ее грудей не видно, — сказала одна из них.

— Да, грудки у нее были ничего себе, — сказала другая.

— Это она? — снова спросил у них Харри.

— Это же было пять лет назад, Харри! — сказала первая.

— Да, очень давно, — сказала другая.

Затем Харри нашел молодую крепкую тайку на Барндестег. Старуха-садистка еще спала, но Харри, так или иначе, больше полагался на суждение молодой проститутки.

— Это она? — снова спросил он.

— Может быть, — подумав, сказала тайка. — Я лучше запомнила мальчишку.

Молодые полицейские в форме на Гордейненстег разнимали драку перед окнами эквадорцев. Эквадорские трансвеститы вечно оказывались в центре всевозможных скандалов. Через год все они будут депортированы. (Несколькими годами ранее они были депортированы из Франции.)

Молодые полицейские, казалось, были удивлены при виде сержанта Хукстры — они знали, что у него выходной. Но Харри сказал им, что у него дельце к тому типу с грудями, твердыми, как камни, и размером с бейсбольный мячик. Трансвестит из Эквадора глубоко вздохнул, взглянув на фотографию.

— Жаль, что тут не видны ее груди — у нее они такие классные, — сказал он Харри.

— Так это она — ты уверен? — спросил его Харри.

— Тут она постарше, — разочарованно сказала проститутка.

Харри знал, что она и стала старше. И у нее родился ребенок. И умер муж; причин для Рут Коул выглядеть старше было больше чем достаточно.

Харри не смог найти ямайскую проститутку, которая, взяв Рут под руку, вывела ее из Слаперстег; ямайка и сказала тогда, что для такой маленькой женщины у свидетельницы Харри была сильная правая рука.

«Может, она спортсменка?» — думал Харри.

Ямайская проститутка иногда пропадала целыми неделями. Наверно, у нее была какая-то другая жизнь, доставлявшая ей неприятности; может быть, на Ямайке. Но это не имело значения — Харри и не нужно было ее видеть.

Он принялся крутить педали своего велосипеда в сторону Бергстрат — последнего пункта своего назначения. Ему пришлось дождаться, когда Аннеке Сметс закончит с клиентом. Рои в завещании оставила свою комнату с окном Аннеке. Возможно, это помогло молодой толстушке преодолеть зависимость от героина, но роскошь владения комнатой Рои сильно повредила диете Аннеке. Она так растолстела, что уже не влезала в свой кожаный топ.

— Мне нужно войти, — сказал Харри проститутке, хотя обычно он предпочитал разговаривать с ней под открытым небом; ему никогда не нравился запах Аннеке.

Время сейчас было позднее, а когда Аннеке заканчивала работу и отправлялась домой, пахло от нее ужасно.

— Это деловой визит, Харри? — сказала молодая толстушка. — По твоему делу или моему?