Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико

— О-па, видал? Вот так он открывается, а можно убрать звук и поставить вибрацию. Держи.

Он даже не заметил мою шутку. Смотрит на меня выжидающе.

— Спасибо, — это все, что я в состоянии вымолвить. — Мне как раз нужен телефон.

— У тебя и номер уже есть: 335–80-80–80, легко запомнить, да? Это все мой друг из «Телекома».

Он лопается от гордости. За себя и за своих друзей. Теперь у меня есть номер телефона. Я сосчитан. Идентифицирован. Доступен. Наверное.

— Отлично! Но теперь мне бы хотелось принять душ.

Кидаю телефон на кровать.

Паоло выходит, покачивая головой:

— Смотри, будешь так его бросать, он долго не протянет.

Ничего тут не поделаешь, это мой брат. Такой зануда! Не верится, что оба мы родились из одного семени: нашего отца. Хочется так думать, во всяком случае. Включаю радио на тумбочке и настраиваю его. Раздеваясь, посмеиваюсь про себя. Мама родила Паоло от другого. Ну, это уж чересчур. Но тогда все хотя бы было понятно. Да нет, конечно. Тогда были другие времена. Тогда была любовь. Мне нравится эта мелодия. Подпеваю радио.

* * *

Я стою у дома Паоло. Мне было видно, как в квартире зажегся свет. Я знаю, что это новый дом его брата. Вот он, вижу. Стэп проходит мимо окна.

Значит, это его комната. Да он что, раздевается что ли? И что-то напевает себе под нос. Надеваю наушники. Включаю радио на своем сотовом. Переключаю каналы, пока не нахожу то, что, кажется, напевает Стэп. Что за канал? «Ram power» 102.7. «Живи и помни» ^[5]. Ну и вкусы у Стэпа… Смотрю на часы. Уже поздно, надо идти домой. Родители меня ждут.

* * *

— Паоло, а полотенце у тебя есть?

— Я же положил в ванной. Все разложено по цветам: голубое — для лица, синее — для тела, и голубой халат — за дверью.

Да уж, по сравнению с ним Фурио — плохо организованный несмысленыш.

— Эй, Стэп, покажись-ка!

Выхожу в коридор.

— Боже, какой красавчик! Ты что, похудел?

— Да, в Америке в спортзалах занимаются по-другому. Куда больше бокса. На первых же встречах я понял, какие же мы все тормозные здесь в Риме.

— А ты реальный…

— С каких это пор ты так выражаешься?

— Я записался в спортзал.

— Ушам своим не верю. Давно пора! Ты же всегда мне зудел: да ты время тратишь в спортзале, да какая разница, какая у тебя фигура и так далее… А теперь что?

— Это Фабиола меня уговорила.

— Ну вот, видишь! Фабиола мне уже нравится.

— Она говорит, что я много сижу, и что мужчина к тридцати трем годам должен быть в полной форме.

— К тридцати трем годам?

— Она так говорит.

— Так ты мог два года еще жить совершенно спокойно.

— Я не хотел подчиняться правилам.

— Фабиола молодец, — я направляюсь в ванную — И куда ты записался?

— В «Roman Sport Center».

Пауза. Я снова появляюсь в дверях.

— Это тоже решила Фабиола?

— Нет, — он гордо улыбается, довольней своим выбором. — Я… ну… в общем, по правде говоря, она уже давно туда ходит.

— А, вот в чем дело…

Возвращаюсь в ванную и закрываю за собой дверь. Невероятно. Нет ничего хуже, чем ходить в спортзал со своей собственной девушкой. Вот ты лежишь под штангой и посматриваешь, кто там к ней подошел, что ей говорят, какой-нибудь лох начнет показывать ей, как надо правильно делать движение… и что там она делает, и как она отвечает… Ужас. Я часто таких вижу. После каждого снаряда — поцелуй. А в конце тренировки — один и тот же вопрос: «Что будем делать вечером?»

Потому что, если вы пара, у вас уже все расписано. Это же ясно, а иначе какая же вы пара? Во дают… А вот если ты «одиночка», тогда «Roman Sport» — это то, что надо. Мускулы сами собой работают за двоих, они должны показать себя в лучшем виде. Тренажеры и штанги только делают вид, что работают; на самом деле они молча наблюдают, как у них на глазах заводятся вполне предсказуемые знакомства. Да-да, потому что, сойдя с очередного тренажера, ребята и девушки оценивающе смотрят друг на друга, обмениваются улыбками и начинают говорить ни о чем. Чем занимаешься, где был вчера, куда сегодня можно сходить, какие планы на вечер, что завтра делаешь, сколько денег у тебя есть; короче, стоит ли заводить с тобой роман.

Включаю душ и встаю под холодную струю. Упираюсь руками в стенку и давлю на нее изо всех сил. Мышцы на плечах напрягаются, вода стала теплее. Откидываю голову назад, рот полуоткрыт… И тут вода меняет направление. Бурный поток несется в глаза, извиваясь и скатываясь с носа и попадая в рот, — на зубы и язык. Я выплевываю ее, делаю вдох. Мой брат. Мой брат ходит в «Roman Sport Center». Мой брат со своей новой «Ауди 4». Мой брат со своей женщиной. Мой брат ходит вместе с ней в спортзал, и, обмениваясь шуточками, они решают, чем займутся вечером. Теперь все ясно. Он — как отец, вылитый его портрет. Чем старше он становится, тем точнее становится копия. Я же, как и прежде, маячу бледной тенью в углу. Хотел бы я знать, кто это стибрил проявитель, когда пришла моя очередь проявляться. Выхожу из душа. Накидываю халат, вытираю волосы полотенцем: тем самым, синим. Сильно вытираю волосы: они совсем короткие и быстро высыхают. Оставляю полотенце на голове и иду в комнату. Паоло замечает меня.