Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико

— Ты мне расскажешь все толком?

— Да. Мы познакомились. Сама не знаю как, но мы разговорились… Она не знала, что я ее уже видела под нашим домом. Ну, впрочем, в этом я была не так уж и уверена. Суть в том, что я ей немного рассказала о себе, об отце, о Паоло, о тебе…

— И что ты ей рассказала обо мне?

— О тебе?

— Да, обо мне, о ком же еще?

— Что я тебя люблю, что скучаю по тебе, что ты уехал, что вернешься… потом мне показалось, что ей была очень интересна наша история. И она все время спрашивала, звонишь ли ты. Каждый раз спрашивала, как мы ни поговорим.

— Вы с ней разговаривали? Так что, вы еще и перезванивались?

— Да, мы обменялись телефонами. Но что тут такого, прости меня? Мы немного сдружились.

Ушам не верю. Все это кажется мне странным.

— И что?

— Ничего, я ей все сказала.

— А она?

— А она продолжала болтать, как ни в чем не бывало. Сказала, что записалась в бассейн… Ах, да, она меня насмешила, потому что спросила, не хочу ли я тоже ходить с ней… вообще-то есть тут одна странность…

— Какая именно?

— С тех пор, как ты вернулся, я часто хожу в супермаркет….

— И что?

— С тех пор я ее ни разу там не встречала.

Я молчу. Потом киваю и улыбаюсь. Мама хотела бы ответить на мою улыбку, но боль снова заставляет ее закрыть глаза. На этот раз — надолго. Беру ее за руку. Она сжимает мою ладонь с неожиданной силой. Потом ослабляет руку, открывает глаза — она устала, очень устала. Мама силится улыбнуться.

— Стефано… прошу тебя… — она указывает на стакан, стоящий рядом. — Принеси мне немного воды, пожалуйста.

Я беру стакан и встаю. Делаю несколько шагов к двери и слышу, что она снова меня зовет.

— Стефано…

Я оборачиваюсь.

— Да?

— Этой моей подруге Джин… пошли ей цветы, красивые цветы, — она опирается на подушку и улыбается мне.

— Хорошо, мама, обязательно.

Я выхожу из палаты и отправляюсь в туалет с питьевой водой, который мне показала Мартина. Набираю стакан — так, как она меня просила: чуть больше половины. Возвращаюсь в палату. Мама лежит спокойно, отдыхает. На кровати номер сто четырнадцать. На губах — легкая улыбка, глаза закрыты. Такой я ее и оставил. Но она не захотела меня дождаться. Мама всегда не любила прощания. Не знаю почему, мне вспомнилась школьная поездка во Флоренцию. Другие мамы стояли на перроне и махали высовывавшимся из окон поезда детям платочками. Я тоже высунулся. Я искал взглядом маму на перроне — где стояли остальные мамы, но ее среди них не было. Ее уже там не было. Как сейчас. Она уже ушла. Мама. Я ставлю стакан рядом с ее кроватью. Я принес тебе воды, мама. Я не полностью наполнил стакан, как ты просила. Мама. Единственная женщина, которая никогда не перестанет меня любить. Мама. Женщина, которую я ни за что на свете не хотел потерять. И которую я потерял дважды. Мама… Прости меня. Я молча ухожу, ступая вдоль пронумерованных кроватей с лежащими на них незнакомыми людьми. Две медсестры обгоняют меня. Одна из них случайно меня задевает, но я этого не замечаю. Они бегут к моей маме. Глупые, они не знают, что она ушла. Не беспокойте ее. Она такая: не любит прощаний, она уходит, не оборачиваясь, не помахав напоследок. Мама. Я буду по тебе скучать гораздо больше, чем я скучал по тебе все эти годы. «Если то, что ранило меня, ранит и тебя, я думаю, что ты в земляничных полях, я думаю, что ты счастлива и весело танцуешь, такая красивая…» Это слова из одной песни, вертящейся в моей голове. Для тебя, мама, только для тебя. Возьми их с собой, прижми их крепко и неси, куда бы ты ни ушла сейчас. Танцуй, такая красивая, среди земляничных полей, наконец-то ты свободна от всего, что сковывало тебя здесь. Я плачу. Спускаюсь по лестнице. На посту нет медбрата. Там какая-то женщина. Она смотрит на меня с любопытством, но ничего не говорит. Она навидалась людей, которые выходят отсюда, не скрывая своей боли. Она уже и внимания на это не обращает. Все мы ей кажемся одинаковыми, ей, наверное, уже надоели эти беспомощные слезы. Я выхожу на улицу. Полдень. Солнце в зените, небо голубое. Обычный день. Так не похожий на другие. Вдалеке вижу отца и Паоло, они идут к больнице. Безмятежно о чем-то разговаривают, улыбаются. О чем, интересно, они говорят? Я этого не знаю и знать не хочу. Хорошо им, они еще не знают. Они еще в нескольких минутах от неминуемой боли, от собственного бессилия, от необходимости принять известие. Пусть пока наслаждаются жизнью. Спокойные и счастливые в своем неведении. Еще немного времени у вас есть.