Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико

«Flex Appeal» — мой спортивный зал, наш спортивный зал. Наш с друзьями. Слезаю с мотоцикла. Немного волнуюсь. Что тут может измениться? Может, новые тренажеры появились? И кого я тут встречу? Останавливаюсь на миг на площадке перед входом. Застекленная дверь потускнела, словно утомилась и вспотела.

В большом зале девчонки танцуют под какую-то американскую песню. Среди них затесалось двое парней, они отчаянно пытаются попасть в ритм bodywork Jim. Именно так, согласно пришпиленному на двери листку, называется то, чем они занимаются. На них тапочки, боди, спортивные костюмы и топы почти всех известных фирм. Похоже на показ мод. Arabesque, Capezio, Gamba, Freddy, Magnum, Paul, Sansha, So Danca, Venice Beach, Dimensione Danza. Как будто, если на тебе модный лэйбл, ты будешь лучше танцевать. И как это двум мужикам не стыдно беспомощно прыгать среди этих телок. В облегающих цветных боди, с безупречным макияжем, или в черных майках, стретчах и спортивных костюмах. И среди них — два мужика в трико. Один — волосатый, второй — не очень. На них — широкие майки, скрывающие животы. Они прыгают вразнобой, задыхаясь и пытаясь попасть в ритм. Но не попадают. Такое ощущение, что с самого рождения от них скрывали, что на свете существует ритм. Короче, им нелегко. Я иду дальше. За стойкой сидит парень: длинные, с крашеными прядями, волосы, загорелое лицо. Он самозабвенно разговаривает по мобильнику, по всему видать, с женщиной. Заметив меня, он продолжает разговор, потом поднимает взгляд и извиняется в трубку перед некой «Федой».

— Слушаю вас.

— Я хотел бы купить абонемент. На месяц.

— Вы у нас были когда-нибудь?

Оглядываюсь вокруг, потом снова смотрю на него.

— А Марко Туллио нет?

— Нет. Завтра утром можете его увидеть.

— Хорошо, тогда я лучше завтра запишусь, я его друг.

— Как угодно…

Ему по барабану, деньги-то не его.

Иду в раздевалку. Два парня переодеваются перед тренировкой. Они шутят и смеются. Болтают о какой-то девчонке.

— Прикинь, мы ужинали в пиццерии Монтекарло. Знаешь? Так вот, у нее то и дело звонил телефон. Это мужик, он военный. А она несла ему какую-то хренотень.

— Да ладно!

— Правду говорю.

Я переодеваюсь и слушаю, но уже знаю, чем все закончится.

— А она все время повторяла: «Да нет же, нет, я ужинаю с Дорой. Ну, помнишь, парикмахершей»…

— Да ладно, а он?

— А что он может сделать? Он ей верил. Потом мы пошли к ней домой, и пока она мне делала минет, телефон снова зазвонил.

— И что ты?

— Я? Я ответил, а что же еще!

— И что ты ему сказал?

— Мне жаль, но в данный момент она не может ответить: она разговаривает с Дорой.

— Да ладно! Супер! — и они смеются.

— С тех пор я называю свой член Дорой. А вот и он… — он вынимает его и показывает другу. — Чао, Дора, поздоровайся с Марио!

Они хохочут как ненормальные; парень с «Дорой», держа ее в руках, прыгает босиком по мокрому полу. В конце концов, он поскальзывается и падает. Его приятель захлебывается в хохоте, а я иду к тренажерам.

— Держи ключи, я их сюда кладу, — бросаю ключи от шкафчика с одеждой в коробочку на письменном столе.

Парень за стойкой, продолжая болтать по телефону, кивает. Потом, решив сказать мне что-то, прикрывает трубку рукой.

— Эй, шеф, сегодня можешь позаниматься так, но завтра оформи абонемент.

Он смотрит на меня, довольный собой — он тут основной, круче тучи — и с дебильной улыбочкой продолжает телефонный разговор. Повернулся ко мне спиной. Хвастается. Смеется. До меня доносятся его последние слова: «Слышала, Феда? Пришел тут и думает, что он у себя дома».

Он не успевает закончить. Я беру его за волосы. Пригорошней. Поднимаю со стула. Он стоит в положении «смирно», голова слегка повернута ко мне. Волосы, зажатые в моей руке, причиняют ему дикую боль, я знаю. Я помню это ощущение. Но сейчас это его волосы, не мои.

— Положи трубку, скотина.

Он говорит через силу:

— Я перезвоню, извини, — и нажимает отбой.

— Так вот. Во-первых, этот дом мой. И потом… — Я сжимаю его волосы еще сильнее.

— Ай-ай, мне больно.

— Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу: никогда больше не называй меня шефом. Понял?

Он пытается кивнуть, но получается лишь невнятное движение. Для убедительности я тяну еще сильнее.

— Не слышу… Ты понял?