Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико

С этой последней мыслью засыпаю. Улыбаюсь. Бум! Как весело, как клево! Ни разу при этом не подумала о Франческо. Пуфф. Он растворился в тумане. И так, с улыбкой на губах, отдаюсь в руки Морфея.

На следующее утро просыпаюсь в самом чудесном настроении. И сразу принимаю два решения. Первое касается «Поло». Я звоню Алу, моему другу, который всегда вешает на меня свои проблемы. На этот раз ему предстоит решить мою.

— Алло… Кто это? — голос у него хриплый, наверное, он заснул час назад.

— Ал? Это Джин.

— Джин, какого хрена? Сколько времени?

— Семь.

— Семь?! Да ты что, совсем обалдела?

— Ал, ты должен мне помочь, прошу тебя, скажи, нет ли у тебя сейчас ворованных машин.

— Джин, да не по телефону же… едрен батон!

— Прости, Ал.

Он успокаивается:

— Какая тебе нужна машина?

— Какая-нибудь ворованная. Мне нужен только номерной знак.

— Только номерной знак? Да ты совсем рехнулась.

— Прошу тебя, Ал. Это важно для меня.

— У тебя всегда все важно, подожди минуту.

Минут через десять он снова берет трубку:

— Ну вот, пиши. Roma R27031. Это синяя «Клио».

— Отлично, спасибо, Ал.

— Эй, у тебя все в порядке?

— Да, все в порядке.

— Отлично. Тогда я ложусь спать и кладу трубку.

— О’кей, позвоню тебе днем и все объясню.

— Да плевать я хотел. — И он вешает трубку.

И очень вовремя. В комнату входит мама в накинутом халате.

— Джиневра, что ты делаешь? Проснулась?

— Мам, ты не представляешь, что со мной случилось. Вчера вечером на меня наехал какой-то кретин на машине.

— О Боже, доченька, с тобой все в порядке?

— Да, со мной все нормально. Но он побил «Поло», и уехал… Вот, смотри, я записала номер! — я даю ей бумажку с только что записанным номером. — Это был темный «Клио». Нужно сообщить.

Мама берет листок.

— Давай сюда, я сейчас же скажу папе. Главное, ты не пострадала. Ты точно в порядке? Головой не стукнулась?

— Нет, мама, правда, со мной все в порядке.

— Ну, слава Богу, — она целует меня в лоб. — Иди завтракать, а то опоздаешь.

— Хорошо, мама.

Я иду на кухню с видом пай-девочки, мама провожает меня любящим взглядом. Я испытываю чувство вины. Прости, мама, но я должна была это сделать. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе всю эту историю. Когда-нибудь потом. А пока надо думать о дне сегодняшнем. Я приняла уже и второе решение — как отомстить Симоне. Через час я уже сижу за партой. Первый урок. История религии. Пару раз эта засранка встретилась со мной взглядом. И отвела его в сторону. У нее не хватает мужества ответить за последствия своих поступков. Самое большее, что она смогла — это пережить опрос дона Пеппино, так мы называем нашего учителя религии, ей даже хватило мужества ответить на его вопросы… Вот сука поганая. Ладно, не буду гневить Бога, призывая Его наказать такую сволочь. Но второй час и даже третий — это мое время. Я предвкушаю удовольствие, вот сейчас я оттянусь, сейчас настанет два фантастических часа. Сегодня у нас сочинение на уроке итальянского. И я знаю, что сделаю. Изощренная кара. Вот, я нашла еще одно подходящее слово для своей мести. И моя ручка быстро порхает над белым листом, заполняя его словами, строчками, фактами, воспоминаниями, разочарованиями, прилагательными, многословными оборотами, неприличными словами. Пишется легко, просто на удивление, будто моей ручки коснулась волшебная палочка. А ведь в итальянском я не сильна. Я пишу не по теме, это точно, ну и пусть, зато какое удовольствие, какое наслаждение посвятить свое классное сочинение бывшей подруге! Если точнее — этой грязной потаскухе. Я даже заголовок подобрала: «Жалкий конец дружбы». Я уверена, что моя учительница по итальянскому его оценит, может быть, даже поставит семерку ^[18], впрочем нет, сочинение не по теме. Скорее, четверку, но зато какую четверку! Думаю, что к директору все же она меня не отправит, а вот прочесть перед классом, наверное, заставит. Я уверена, что училка будет на моей стороне. Не только потому, что у нас с ней нормальные отношения, а еще и потому, что она недавно развелась.

Прошла неделя. Нам раздают сочинения. Ну и ну… Лучше и быть не может. Семь с половиной! Никогда у меня по итальянскому не было такой оценки. Но это еще не все. Должно быть, учительница испытывает ко мне сильную симпатию, или, скорее всего, она тоже страдала из-за своего развода и способна на сочувствие. Главное заключается в том, что она громко стукнула рукой по столу.