Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

– Господин лейтенант, посмотрите – такой туман!

Кэндзи так резко был отвлечён от своих мыслей, что даже не успел сообразить.

– Что?.. Что вы предлагаете?

– Я думаю, что мы дошли до седла между сопками, давайте оставим здесь эти дурацкие горшки, – он тихо постучал указательным пальцем по притороченной к поясу каске, – оставим прямо здесь, вот большой валун, я его запомнил…

Кэндзи увидел большой торчащий из земли валун.

– А на обратном пути мы их обязательно заберём…

– А дальше?

– А дальше? – В голосе Коскэ было удивление. – Выполним поставленную задачу!..

– Хорошо, ведите!

В седловине между сопками Богомольная и Заозёрная был очень густой туман. Коскэ опустился в траву и пополз вперёд.

Как он ориентировался в этом слепом мареве, Кэндзи не понимал, ему только оставалось доверять своему асугиру. Он почувствовал, как сильно-сильно стали чесаться запястья там, где кончались манжеты; захотелось остановиться, передохнуть и чесать их и чесать. Он знал, что спасения от мошки нет. Комар надоедал и день и ночь, а мошка с заходом солнца падала в траву, и если её не беспокоить, то её как будто бы и не было. А здесь она была, и её было много. Кэндзи почувствовал, что она лезет не только в рукава: она лезла в глаза, в уши, в рот, да так, что впору было вскочить, заорать, разодрать на себе лицо и руки и упасть куда-нибудь в воду и долго плыть по течению, а потом доплыть до сухого и горячего берега и долго лежать.

Почти сразу в густом тумане, который делал черноту ночи мутной, они почувствовали начало подъёма – это была Заозёрная.

– Отсюда можно ползти прямо вверх, – сказал Коскэ.

Кэндзи посмотрел на часы и прикинул, что они двигаются уже около трёх часов: от берега реки они шли на восток, дошли до Богомольной, потом огибали её подошву и сейчас находятся у подножия Заозёрной.

– Хорошо!

Впереди себя Кэндзи различал мотающиеся подмётки Коскэ; другие солдаты по его приказу ползли не за ним, а расползлись по бокам, и получилась ползущая шеренга. Кэндзи приподнялся на локтях – вершина оказалась всего в нескольких метрах перед ним. Они доползли до неё, и тумана не стало, он остался за спиной. Он снова поднялся на локтях, глянул через вершину и через чистый воздух далеко впереди увидел горизонт, а над ним тонкую рассветную полоску и подсвеченный снизу розовый низ облаков. На часах было без пяти четыре. «Вот это да! – подумал он. – Почти четыре часа, скоро рассветёт, а когда же мы поползём обратно?» Коскэ лежал рядом и тоже смотрел вперёд. Оказалось, что темно было только с их стороны – с западной, а восток уже светился. Впереди был крутой склон, а под ним лежало озеро. Цвет воды был серебряный, удивительный – слева в озеро острым языком врезался тёмно-зелёный мыс, а само озеро узким клином врезалось в тёмно-зелёный берег. Поверхность воды от соседства с тёмно-зелёным цветом не очнувшихся после ночи лесных зарослей приобрела оттенок голубоватой стали. Это было красиво, Кэндзи замер и подумал, что вот так, наверное, достигается душевное просветление и равновесие: «Как это трудно – поймать священного карпа голыми руками в небесной воде!»

Краем глаза он увидел, как Коскэ поднял руку, чтобы на что-то ему показать, и тут же над ним выскочила чёрная тень. Кэндзи услышал рычание, как будто бы собаки, которая на кого-то бросилась с цепи. Тень набросилась на Коскэ слева, а тот смотрел направо, и они закрутились волчком – рядом с Кэндзи барахтались два грызущих друг друга тела. Он ничего не успел понять, как на него сверху навалился кто-то тяжёлый, и он что-то почувствовал в боку; он рванулся, собрался в комок, доцарапался до кобуры, вытащил «намбу», как пружина развернулся на спину и выстрелил снизу вверх. Тело напавшего на него советского пограничника дрогнуло и обмякло, с его головы упала зелёная фуражка. Кэндзи свалил его с себя, стал подниматься, но в этот момент рядом вздрогнула и огненным пучком поднялась земля, чем-то горячим его резануло в плечо, и он упал. Через минуту те, кто смог, поднялись с земли, они хотели обыскать убитых японских разведчиков и столкнуть их на советскую сторону и двух своих забрать с собой. Они подошли к Кэндзи и стали расстёгивать ворот его френча. Он этого уже не слышал, и не слышал, как от реки Туманган раздались два следующих пушечных выстрела, а из-под Богомольной, откуда они только что приползли, – частая ружейная и пулемётная стрельба. Советские пограничники это и услышали и увидели, они бросили японцев, зацепились руками за тянущуюся форму своих сослуживцев и ошейник служебной собаки, из бока которой торчал штык Коскэ, и скатились под прикрытие своего склона. А двумя минутами раньше Кэндзи не видел, как Коскэ схватился за порванное горло, несколько раз всем телом перевернулся и затих, а из кармана его застёгнутого на пять пуговиц кителя выпал маленький, выточенный из слоновой кости священный карп, каких мамы дарят своим сыновьям в праздник мальчиков.