Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

Кэндзи тоже был доволен своей командой. Вначале, когда он получил приказ целую неделю заниматься боевой подготовкой и жить вне расположения полка, он расстроился; он боялся, что всё начнется без него. Но когда начались боевые стрельбы, обсуждение с «охотниками» тактики проведения засад, захват пленных, то увлёкся и почувствовал азарт. Он с удовольствием стрелял и учился этому у своих более опытных солдат, сидел в засадах, иной раз сам изображал пленных русских и что было мочи матерился, чтобы те привыкали к русской речи, чтобы могли различить «Я сдаюсь!» от «Ё… я не сдаюсь!»; махал лопатой, хотя окопавшийся раньше его Коскэ каждый раз предлагал ему свой окопчик, всегда чистый, утоптанный и с красивым бруствером.

Когда учения закончились и он с группой возвращался в расположение, он сказал, что русские называют японцев макаками. Это была правда, он узнал об этом от опытных старших офицеров, которые воевали с русскими ещё в начале двадцатых, а те ещё раньше от других старших офицеров, которые воевали против русских в Порт-Артуре и под Мукденом. Солдаты сначала не поверили! Почему? Разве они похожи на макак? Потом их измученные, а потому похожие на злые лица заострились, и они не стали больше обсуждать этого. Кэндзи только увидел, как сжались и побелели их кулаки, и понял, что выполнил ещё одну задачу – поднял их боевой дух.

В штабе полка были зачитаны результаты произошедшего сегодня днём боевого столкновения; командир полка показал указкой на высоту хребта, проходящего вдоль западного берега озера Хасан, Коити отвлёкся на советскую карту и быстро нашёл это место – высота Безымянная.

– С обеих сторон есть потери убитыми и ранеными, но хочу обратить ваше внимание, господа офицеры, – считать высоту занятой пока не могу, там ведут оборонительный бой ещё шестеро их солдат! И, господин переводчик, посмотрите документы убитого лейтенанта, не помню– как его фамилия, по-моему, Махарин… короче говоря, разберитесь!

«Скорее всего – Махалин!» – подумал Кэндзи, а при слове «переводчик» оторвался от карты, посмотрел на полковника и случайно перехватил взгляд переводчика Кима. Тот встал, поклонился полковнику, высокомерно буквально на одну секунду глянул на Коити и, держа спину прямее школьной линейки, вышел из канцелярии, при этом заместитель начальника штаба по разведке поджал губы и сделал движение руками, как делают, когда о чём-нибудь сожалеют, но ничего не могут поделать.

В конце совещания был зачитан приказ на следующие сутки, и офицеры разошлись по своим службам для уточнения задач. Группа Коити должна была от расположенной у подошвы сопки Богомольная корейской деревни Хомоку скрытно подойти к подошве сопки Заозёрная, по крутому склону подняться к её вершине туда, где проходила линия границы и где – это было зафиксировано – в свежеотрытых окопах сидели советские пограничные наряды, постараться оттуда кого-нибудь выманить, захватить и вернуться обратно. Это надо было сделать до утра и к рассвету вернуться. Задача показалась Кэндзи слишком простой и даже скучной: идти, ползти, потом назад ползти и снова идти, и он ещё подумал: «За что же я буду писать на Коскэ представление? Если так, то ничего героического он и сделать не успеет!»

Рядом с берегом оказалось довольно оживлённо – не только его группа готовилась к десантированию. На южном склоне большой сопки, на правом берегу реки Туманган, относительно замаскировавшись, по кустам сидело – Коити оценил на глаз – не меньше трёх рот пехоты.

Перед посадкой в лодки он осмотрел солдат: в казармах они оставили всё лишнее, при них было только оружие, притороченные к ремням сапёрные лопатки, фляги с водой и санитарные пакеты. Впервые за несколько дней Кэндзи осмотрелся сам, он глянул на свою форму и обнаружил, что она сильно изменилась: френч посерел и смялся на локтях, галифе, наоборот, посветлели, особенно на коленях, где они попросту вытерлись; на носках сапог появились царапины от острых камней; а кожаные портупеи и ремень пропитались потом, почернели и уже не были так похожи на только что полученные со склада. Поэтому на последнем совещании он уже не чувствовал себя чужим и новичком.

Ему и его солдатам были выданы железные шлемы, очень громоздкие, неудобные и звонкие, когда они ударялись о железо винтовок или фляг. Между собой они договорились, что оставят их у подножия сопки Заозёрная.

На тот берег уходило сразу несколько разведывательных групп.