Гламорама - Эллис Брет Истон

— Нет, я вернулся один, — выдавливаю я с усилием и краснею.

— Ты лжешь! — перебивает меня режиссер.

— Я оскорблен этим замечанием до самой глубины души.

— О Боже! — фыркает режиссер.

— Виктор, — начинает Феликс очень спокойным голосом, в котором тем не менее звучит сдержанная угроза. — Что случилось с Сэмом Хо в тот вечер после того, как вы оба покинули «Pylos»?

— Ну, он… он начал ко мне приставать…

— Куда вы поехали? — спрашивает режиссер, нависая надо мной. — Почему вы не остались стоять перед клубом? Съемочная группа ждала вас снаружи. Они сказали, что вы сразу кинулись к лимузину. А затем сорвались с места так, что только шины засвистели.

— Неужели вы на самом деле ожидаете, что я сейчас сделаю какое-нибудь сенсационное заявление насчет того, куда… о Боже!

— Куда вы отправились?

— Не знаю, — мямлю я. — Мы… мы решили прокатиться… Сэм попросил… и мы… стали кататься… в другой клуб поехали, наверное. — Я морщу лоб, делая вид, что пытаюсь вспомнить. — Я плохо помню…. По-моему, Бобби попросил меня привезти его к нам в дом, но…

Феликс и режиссер обмениваются быстрыми взглядами.

— Постой, — говорит режиссер. — Бобби попросил тебя привезти Сэма в дом?

— Ага, — говорю я.

Проследив глазами направление взгляда Феликса, я замечаю, что он смотрит на Бобби, стоящего на другом конце комнаты.

Бобби выглядит свежим и спокойным; он подносит огонь к сигарете, которую держит в руке Камерон Диаз, и бросает взгляд на меня, затем замечает, с кем я беседую, очень непринужденно проходится глазами по мне вторично и тут же бросает компанию, с которой болтал, — но я не могу понять, кто в этой компании, потому что у меня внезапно начинает мутиться в глазах.

— Но этого не было в сценарии! — восклицает Феликс. — Этого стопроцентно не было в сценарии!

— Но почему Бобби хотел, чтобы ты привез Сэма Хо в дом, Виктор? — очень спокойным тоном спрашивает меня режиссер.

Я лишь беспомощно пожимаю плечами, замечая при этом, что рукав моего черного пиджака сплошь усыпан конфетти.

Рука Бобби опускается на мое плечо, и он говорит, улыбаясь во весь рот, режиссеру и Феликсу:

— Мне нужно кое о чем переговорить с нашим мальчиком. Можно, я отведу его в сторонку?

Но на самом деле это не вопрос, а требование, облеченное в форму вопроса.

— Нет, — говорит режиссер. — Нельзя.

— Я что, вам помешал? — спрашивает Бобби ребячливо, сжимая мое плечо еще сильней.

— Да, — говорит режиссер. — Мы как раз беседовали на тему нестыковки в эпизодах.

— Эй, послушай, чувак, я тебе не супервайзер сценария, — говорит Бобби. — Втирай это кому-нибудь другому.

Феликс и режиссер никак не реагируют на эту реплику. Такое впечатление, словно они подчиняются посылаемому Бобби мысленному импульсу: «Я хорош собою, я знаю что делаю, так что проваливайте обратно в сновидение, из которого явились!»

Статисты пропархивают мимо, Бобби, обхватив меня за шею рукой и похлопывая по плечу, волочет меня к выходу, где нас поджидает Джейми, делающая вид, что смеется шуткам какого-то незнакомого парня, и тут Бобби спрашивает меня:

— Как бы ты отреагировал, если бы я сказал тебе, что скоро этот отель взлетит на воздух, а все эти люди погибнут?

Он улыбается, но задает этот вопрос абсолютно серьезным тоном.

— О Господи! — шепчу я, пытаясь вырваться из его хватки. — Боже мой!

— Возьми, это тебе, — говорит Бобби, запихивает таблетку мне в рот и дает мне запить ее своим шампанским, поглаживая при этом по шее. — Она — как радуга.^[118]

28

Я принимаю душ в компании Бобби и Джейми, и Бобби восторгается загаром, который появился у нас за сегодняшний день (мы провели его на яхте), и белизной наших тел там, где боксерские трусы скрыли их от лучей солнца, а также отпечатками, оставленными бикини на коже Джейми, — такими бледными, что они, кажется, светятся в полумраке ванной, и вода, бьющая из массивной хромированной головки душа, хлещет по нашим спинам, а члены у нас с Бобби стоят торчком, и Бобби берется за свой конец, твердый и налитый кровью, под которым висят тугие яйца, и бицепсы его напрягаются, когда он начинает онанировать, и он смотрит на меня, и наши взгляды встречаются, а затем Бобби тихо говорит мне: «Взгляни на свой, чувак», и я опускаю взгляд и гляжу на член, зажатый у меня в кулаке, и на свои мускулистые, накачанные ноги.