Гламорама - Эллис Брет Истон

Лицо Марины скрывали пряди волос. И капюшон парки.

Над правой лопаткой у нее была татуировка — черная и бесформенная.

Этой татуировки не было там в утро нашей первой встречи.

В ту ночь ты так и не разглядел лица Марины.

— Ты должен поехать в Лондон, — прошептал голос.

В ту ночь у тебя так и не появилась возможность прикоснуться к ее телу.

Ты понимаешь, что тайное стало явным.

Незапланированная остановка на проходке.

Кто-то взошел на борт корабля.

Девушка, которую тебе не удалось спасти, была обречена.

Теперь тебе все ясно, но лучше продолжать делать вид, что ты по-прежнему недоумеваешь.

Самое важное — это то, о чем ты даже не догадываешься… Вот что тебе сказал режиссер.

Я одеваюсь и, пошатываясь, выхожу из спальни.

Когда я оглядываюсь, чтобы посмотреть на дом, он стоит у окна спальни. Он смотрит на меня. Он прикладывает палец к губам. Он говорит: «Тсс!»

26

Поскольку метро открывается только в полшестого, я бесцельно брожу в утреннем тумане, иногда подолгу останавливаясь постоять, прислонившись к стене, пока наконец автоматические таймеры не выключают фонари, и клубы не закрываются, и какой-то встречный, больше смахивающий на привидение, не одаряет меня ядовитой улыбкой, разминувшись со мной, но высотные здания из стекла и бетона постоянно меняют очертания за завесой тумана, и я бреду куда-то, не знаю куда, но когда присматриваюсь, то выясняю, что направляюсь к Эйфелевой башне, через Марсово поле, затем по Йенскому мосту пересекаю Сену, и в конце концов прохожу мимо дворца Шайо. Голубь вылетает из тумана, оставляя за собой клубящийся след. Внезапно я замечаю двойника Кристиана Бэйла, который стоит, прислонившись к «мерседесу».

— Виктор? — спрашивает он с каменным лицом, но видно, что он подавлен. На нем черный кардиган, высокие сапожки со шнуровкой и пальто от Prada.

Не говоря ни слова, я подхожу к нему, улица сплошь усыпана конфетти, а мы со всех сторон плотно укутаны туманом.

— С вами кое-кто хочет поговорить, — заявляет он.

Я киваю в ответ и, не ожидая особого приглашения, лезу в «ситроен», падаю на заднее сиденье, свертываюсь в комок и начинаю поскуливать, а машина тем временем трогается с места. Двойник Кристиана Бэйла просит меня не психовать. Он говорит что-то о наметившемся повороте в моей судьбе. Но я не обращаю на него никакого внимания и слушаю его не больше, чем я стал бы слушать кирпичную стену, дерево или кучу песка. Наконец я задаю нелепый вопрос: «А вы хоть знаете, кто я такой?» В это время по радио звучит какая-то песня, идеально подходящая к моей ситуации, — то ли «Don't Fear The Reaper», то ли «I am a Believer».

Гостиница на авеню Клебер.

Я иду за двойником Кристиана Бэйла по коридору, стены которого обвешаны фотографиями знаменитостей — преимущественно мертвых, но я такой сонный, что с трудом поспеваю за ним, а лампочки у нас над головой стильно помигивают, и наконец, дойдя до конца коридора, мы оказываемся перед дверью, покрытой тонким слоем изморози.

Внутри комнаты приглушенное освещение, посередине стоит стол, а за столом, закинув ногу на ногу и дымя сигаретой, восседает Ф. Фред Палакон, за спиной у которого беззвучно мерцает телевизор, настроенный на Sky-TV. Мне не удается скрыть свое замешательство.

— Привет, Виктор, — говорит Палакон. — Как наши делишки? — спрашивает он угрожающе. — Вы меня вообще-то хоть вспоминаете?

Двойник Кристиана Бэйла закрывает дверь в комнату, а затем запирает ее.

Палакон делает мне знак сесть на край кровати. Когда я сажусь к нему лицом, он перекладывает ноги с одной на другую и окидывает меня недоброжелательным взглядом. В гостиничном номере стоит ужасный холод, и я растираю руки, чтобы не замерзнуть.

— Я… потерялся, — мямлю я стыдливо.

— Ну, не совсем, — отзывается Палакон. — В техническом смысле вы вовсе не «потерялись», но в несколько более широком значении ваше заявление содержит в себе долю истины.

Я смотрю на ковер, разглядывая проступающий на нем узор, и продолжаю растирать руки, чтобы не замерзнуть.

— Я вижу, вы завели себе целую толпу знакомых, — говорит Палакон. — Я ничуть не удивлен. Такой модный, перспективный и симпатичный молодой человек, как вы, долго в Париже в одиночестве не останется. — Эту фразу он произнес так резко, что я вздрогнул и отвел глаза. — Я смотрю, вы загорели?

— Палакон, я…