Фактотум - Буковски Чарльз

Сукин сын даже не сбросил скорость. Он впилился в нас сзади. Удар был такой сильный, что передние сиденья сорвались с креплений, и нас с Джан сбросило на пол. Я вышел наружу и поинтересовался у этого парня, где он учился водить машину — видимо, где-то в Китае. И еще я угрожал ему смертоубийством. Потом приехала полиция. Меня попросили дунуть в трубочку.

— Не вздумай, — сказала Джан.

Но я ее не послушал. Почему-то я вбил себе в голову, что раз этот дятел ударил нас сзади, значит, он виноват, из чего следует, что я просто не мог быть пьяным. Последнее, что я запомнил: как меня увозили на патрульной машине, а Джан стояла рядом с нашей заглохшей старушкой со свороченными передними сиденьями. Подобные случаи — а они повторялись чуть ли не изо дня в день — обходились нам очень недешево. Мало-помалу наша жизнь разваливались на части.

Глава 51

Мы с Джан поехали в Лос-Аламитос. Была суббота. В те времена лошадиные бега на дистанцию в четверть мили были еще в новинку. Восемнадцать секунд — и все ясно: выиграл ты или проиграл. Трибуны тогда строили из простых необработанных досок, расположенных друг над другом. С широченными щелями между рядами. Когда мы приехали на ипподром, там уже было полно народу. Мы нашли два свободных места, постелили на них газету, чтобы обозначить, что они заняты, а сами спустились в бар — выпить и изучить таблицы заездов…

После четвертого заезда наш общий выигрыш составлял восемнадцать долларов — уже после вычета комиссионных. Мы сделали ставки на следующий заезд и вернулись на трибуну. Прямо посередине расстеленной нами газеты сидел низкорослый и сухонький старикашка.

— Сэр, это наши места.

— Тут трибуна без мест.

— Да, билеты без мест. Но тут дело в простой человеческой вежливости. Понимаете, речь идет о порядочности. Люди специально приехали пораньше… бедные люди.

Такие, как мы или вы… люди, которые не могут позволить себе взять билет на трибуны с обозначенными местами.

Эти люди приехали пораньше и заняли места. И расстелили на этих местах газеты, чтобы обозначить, что места уже заняты. Это часть кодекса, понимаете… кодекса чести… потому что мы, бедняки, должны относиться друг к другу по-человечески. Потому что иначе нам вообще будет тяжко.

— Эта трибуна без мест.

Он весь напыжился, растопырился и занял еще больше места. На нашей газете.

— Джан, садись. Я постою.

Джан попыталась сесть.

— Может, немного подвинетесь, — сказал я старикашке. — Если не можете быть джентльменом, так не будьте хотя бы свиньей.

Он немного подвинулся.

Наша лошадь — ставки семь к двум — запнулась на старте, и ей пришлось нагонять остальных. Уже на последней секунде она резко рванула вперед, и они с фаворитом (шесть к пяти) пересекли финишную черту голова в голову. Было объявлено, что результат определится по фотофинишу. Я ждал, надеясь на лучшее. Но в итоге подняли номер не нашей лошади. А ведь мы могли бы срубить двадцать долларов.

— Пойдем выпьем.

Букмекеры уже принимали ставки на следующий заезд. Мы с Джан пошли в бар, не задерживаясь у окошек. Бармен был похож на белого медведя. Мы взяли по виски. Джан рассматривала себя в зеркало, переживая за обвисшие щеки и мешки под глазами. Я вообще никогда не смотрюсь в зеркала. Джан подняла стакан.

— Этот старик, занявший наши места… а он, в общем, храбрый. Не хрен с бугра.

— Мне он не нравится.

— Ну, еще бы! Он на тебя наплевал, а ты ничего не смог сделать.

— А что я мог сделать со стариком?

— Даже если бы он был молодым, ты все равно ничего бы ему не сделал.

Я проверил таблицу ставок. Фаворит, Пит Трехглазый, шел девять к двум. В общем, можно попробовать. Я допил свой виски и пошел делать ставку к пятидолларовому окошку. Когда мы вернулись на трибуну, тот вредный старик по-прежнему сидел на нашей газете. Джан села рядом. Места было — впритык. Их ноги прижимались друг к другу.

— А чем вы занимаетесь? Где-то работаете? — спросила она.

— Я занимаюсь недвижимостью, — ответил старик. — Имею по шестьдесят тысяч в год. После вычета всех налогов.

— Тогда почему вы не взяли билет на трибуну с местами? — полюбопытствовал я.

— Это моя прерогатива.

Джан прижалась к нему боком и улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

— Знаете, — сказала она. — У вас очень красивые глаза. Такие голубые…