V. - Пинчон Томас

— Я поправлюсь, — прохрипел Профейн. — Просто не повезло, Стенсил.

— Он говорит, ты считаешь его крайним.

— О Боже! — сказал Стенсил.

На следующий день у Стенсила появилась надежда — правда, ненадолго. Владельцу магазина по имени Кассар приходилось видеть глаз, подходящий под описание. Эта девушка живет в Валетте, ее муж работает механиком в гараже, где Кассару чинили «Моррис». Чтобы купить глаз, Кассар сделал все возможное и невозможное, но эта дура не захотела с ним расстаться. Он, видите ли, дорог ей как память.

Она жила в многоквартирном доме. Оштукатуренные стены, ряд балконов на верхнем этаже. Свет в тот день выжег все оттенки между белым и черным контуры предметов размыты, все сливается с фоном. Белый был слишком белым, черный — слишком черным. У Стенсила заболели глаза. Цвета почти исчезли, остались лишь белый и черный.

— Я бросила его в море. — Ее руки вызывающе лежали на бедрах. Он неопределенно улыбнулся. Где теперь талисман Сиднея? В том же море, снова у хозяина. Свет через окно падал на миску с фруктами — апельсинами, лимонами, — он обесцвечивал их и наполнял миску черной тенью. Что-то случилось со светом. Стенсил чувствовал усталость, чувствовал, что не может и уже не сможет продолжать поиски, он желал лишь одного — уйти. И ушел.

Мертвенно-бледный Профейн сидел в поношенном цветастом халате Майстраля, пожевывая окурок старой сигары. Он сердито взглянул на Стенсила. Не обращая на него внимания, Стенсил бросился на кровать и проспал двенадцать часов.

Он проснулся в четыре утра и пошел к Майстралю в освещении морской фосфорисценции, которую сочившийся по капле рассвет постепенно превращал в дневной свет. Грязная дорожка, двадцать ступенек вверх. В комнате горел свет.

За столом спал Майстраль. — Не преследуйте меня, Стенсил, — пробормотал он, сонный и негостеприимный.

— Просто от Стенсила исходит дискомфорт, который испытывает преследуемый, — Стенсил дрожал.

Они сели за чай, налитый в чашки с щербатыми краями.

— Она не могла умереть, — сказал Стенсил.

— Он чувствует, что она в городе! — закричал он.

— В городе.

— В этом свете! Это должно быть как-то связано со светом.

— Если душа есть свет, — отважился спросить Майстраль, — означает ли это высшее присутствие?

— Ну и словцо! Отец Стенсила, обладай воображением, любил бы его употреблять. — Стенсил насупил брови, словно вот-вот расплачется. Раздраженно ерзая на сиденье и моргая, он шарил по карманам в поисках трубки. Но она осталась у него в комнате. Майстраль подтолкнул ему пачку «Плэйерс».

Стенсил закурил: — Майстраль, Стенсил изъясняется, как идиот.

— Ваши поиски меня восхищают.

— Знаете, он придумал молитву. Ее надо читать здесь в городе под звук шагов. "О Фортуна, дай Стенсилу силы быть стойким, не дай ему увязнуть в этих развалинах ни по собственной воле, ни по совету Майстраля. Не дай, чтобы он с фонарем и лопатой, словно в готической сказке, побрел ночью на кладбище и выкопал там вместо клада галлюцинацию, и чтобы власти не нашли его там обезумевшего, измазанного грязью, разбрасывающего вокруг пустую глину."

— Давай, давай, — пробормотал Майстраль. — Мне и так неловко.

Стенсил громко втянул в себя воздух.

— Нет, я не начинаю расспросы заново. Со всем этим давно покончено.

После той ночи Майстраль стал пристальнее изучать Стенсила. Правда, с суждениями не торопился. Он был достаточно стар и понимал, что письменная исповедь — лишь первый шаг в заговаривании чувства вины, висевшего на нем с сорок третьего года. Но неужели в этой истории с В. кроется нечто большее, чем чувство греха?

Их почти не затронули нараставшие кризисы в Суэце, Венгрии и Польше. Как все мальтийцы, Майстраль с недоверием относился к невысоким прыжкам Красного Шарика и с благодарностью — к тем, кто, подобно Стенсилу, отвлекал его от газетных заголовков. Но сам Стенсил, который, похоже, с каждым днем терял осведомленность о событиях в мире (это выяснялось при расспросах), подтверждал развиваемую Майстралем теорию о том, что В. - это наваждение, и что подобное наваждение есть теплица — ветра нет, температура постоянна, множество пестрых растений и неестественных цветов.

Вернувшись в комнаты, Стенсил застал жаркий спор между Профейном и Паолой.

— Ну так уезжай! — крикнул Профейн. О дверь что-то ударилось.