V. - Пинчон Томас

— Не смотри на меня так. О случившемся я могу лишь догадываться. Местные, как мы говорим, озабочены. Этот парень Фэринг — католический священник, наверно иезуит, — считает, что скоро здесь будет кровавая баня.

— Да, я встречался с Фэрингом. Возможно, ему платят из того же кармана, что и нам, но виду он не подает.

— Не думаю, не думаю, — рассеянно отозвался Стенсил, которому хотелось поболтать о старых временах.

— Майстраль всегда садится перед входом, так что пойдем через дорогу. Они сели в кафе «Финикия», Стенсил — спиной к улице. За барселонским пивом они вкратце поведали друг другу о событиях двух десятилетий — между делом Вейссу и Мальтой; на фоне размеренного уличного шума их голоса звучали монотонно.

— Странно пересекаются дорожки.

Стенсил кивнул.

— Может, мы должны следить друг за другом? Или наша встреча запланирована?

— Запланирована? — слишком скороговоркой. — Уайтхоллом, конечно.

— Разумеется.

Старея, мы все чаще поглядываем в сторону прошлого. Поэтому Стенсил сейчас как бы временно выпал из поля зрения улицы и докера на другой ее стороне. Возникновение на сцене Демивольта воскресило в его памяти неудачный флорентийский год, все неприятные подробности бросались в глаза, трепетали в темной комнате его шпионской памяти. Он упрямо надеялся, что появление Демивольта — простая случайность, а не сигнал к реактивации тех же хаотичных и Ситуационных сил, которые двадцать лет назад поработали во Флоренции.

Ведь бойня, о которой говорил Фэринг, и сопутствующая политика имели все признаки Ситуации-в-Процессе-Становления. Стенсил остался верен своим идеям о Ситуации. Даже написал статью "Ситуация как n-мерный хаос" и под псевдонимом послал ее в «Панч». Статью отвергли.

"Как можно рассчитывать на понимание Ситуации, не рассмотрев целиком историю участвующих в ней индивидуумов, — писал Стенсил, — не анатомировав их души? Возможно, в будущем чиновников перестанут допускать к работе без диплома нейрохирурга".

Его посещали сны, в которых он сжимался до микроскопических размеров и через лобовые поры попадал в тупик потовой железы. Продравшись через джунгли капилляров, он, в конце концов, достигал кости, затем — сквозь череп, через твердую мозговую оболочку, арахноид и мягкую мозговую оболочку — проникал к подводной расселине в море спинномозговой жидкости. Там он плыл перед последней атакой на серые полусферы, атакой на душу.

Перехваты Ранвье, оболочка Швана, вена Галена, — крохотный Стенсил всю ночь блуждал среди безмолвия и молний нервных импульсов, пересекавших синапс; колышущиеся дендриты, нервы-автобаны, уходящие Бог знает куда через ведущие в неизвестность пучки нервных окончаний. Будучи здесь чужим, он не догадывался спросить, в чьем мозгу находится. Возможно, в собственном. То были лихорадочные сны, в таких снах человек, решая неимоверную задачу, неизменно заходит в тупик, разочаровывается на каждом шагу, хватаясь за случайные соломинки, — пока не кончится лихорадка.

Но допустим возможность хаоса, в котором примут участие все недовольные группировки. В стороне останутся лишь губернатор и его администрация. Вне всяких сомнений, каждый будет думать только о безотлагательном исполнении собственных желаний. Однако бесчинствующая толпа есть лишь разновидность общности — как туризм. Особым волшебством объединяет она в акте противостояния множество одиноких душ, сколь бы разношерстными они ни были. И, подобно эпидемии или землетрясению, политика улицы свергает даже самые стабильные на вид правительства, она наступает, как смерть, вовлекая в себя все слои общества.

Бедные постараются отомстить мельникам, якобы наживавшимся в войну на хлебе.

Чиновники выйдут на улицы, рассчитывая на более справедливую кадровую политику — заблаговременное уведомление о конкурсах на вакансии, повышение зарплат, прекращение расовой дискриминации.

Торговцы захотят отмены постановления о пошлинах на наследование и дарение. Предполагалось, что этот налог будет ежегодно приносить 5000 фунтов, реальные же оценки указывали на сумму в 30000.

Большевики из докеров не успокоятся, пока не будет отменена вся частная собственность — и церковная, и мирская.

Антиколониальные экстремисты, разумеется, попытаются навсегда вышвырнуть Англию из Дворца. Черт с ними, с последствиями. Хотя, вероятно, со следующей волной ворвется Италия, а сместить итальянцев будет еще труднее. Узы станут кровными.