Престиж - Прист Кристофер

Она скользнула через порог и плотно закрыла дверь.

Когда стало ясно, что сенсация, за которой меня командировали, не состоится, я решил сообщить об этом редактору. Остановившись под мокрыми плетями дикого винограда и наблюдая, как ветер гонит по долине непроглядную пелену дождя, я с тягостным чувством набрал прямой номер Лена Уикема. Он ответил не сразу. Я рассказал ему о неувязке.

– А того, кто нам писал, ты нашел? – спросил Лен. – Некоего Энджера?

– Как раз стою под дверью, – ответил я и объяснил, какой тут расклад. – Здесь, похоже, ловить нечего. Думаю, это просто склока между соседями. Сам понимаешь: то одно им не так, то другое. – Вот только на шум не жалуются, добавил я про себя.

Повисла тяжелая пауза.

Наконец Лен Уикем сказал:

– Сходи к этой Энджер и, если что-нибудь откопаешь, перезвони. А если нет – сразу возвращайся, и чтобы вечером был в Лондоне.

– Но сегодня пятница, – возразил я. – Я собирался проведать родителей.

В ответ Уикем бросил трубку.

Глава 3

У главного входа во флигель меня встретила женщина преклонных лет, к которой я обратился «миссис Энджер»; она только спросила мое имя, внимательно изучила редакционное удостоверение, провела меня в ближайшую комнату. В этих апартаментах, обставленных просто, но привлекательно – индийские ковры, старомодные стулья и полированный стол, – я почувствовал себя как бродяга: мой костюм изрядно помялся в дороге, а потом еще и промок. Минут через пять женщина вернулась и произнесла фразу, от которой я похолодел:

– Леди [²] Кэтрин готова вас принять.

Последовав за ней на второй этаж, я оказался в просторной, уютной гостиной с видом на долину и островерхие скалы, которые сейчас едва угадывались за пеленой дождя.

У камина, где полыхали и дымились поленья, стояла, протягивая мне руку, молодая женщина. Известие о том, что хозяйка дома принадлежит к аристократическому роду, застало меня врасплох, но она держалась без тени высокомерия. Меня приятно поразила ее внешность: высокий рост, широкие скулы, волевой подбородок. Темные волосы, уложенные с таким расчетом, чтобы смягчить резковатые черты лица. Широко раскрытые глаза. Выражение нервической сосредоточенности – словно она беспокоилась, как бы я не сказал или не подумал чего-нибудь неподобающего.

Ее приветствие прозвучало суховато, но стоило прислуге оставить нас одних, как манеры хозяйки переменилась. Она представилась мне как Кейт Энджер, а не леди Кэтрин, и попросила обходиться без титула, о котором, по ее словам, вспоминала редко. Ей хотелось удостовериться, что меня в самом деле зовут Эндрю Уэстли. Я это подтвердил.

– Наверно, вы побывали в главном здании?

– В «Церкви ликования»? Дальше двери меня не пустили.

– Боюсь, это моя вина. Я предупредила о вашем возможном приезде, но миссис Холлоуэй не выказала особой радости.

– Значит, это вы прислали письмо в нашу газету?

– Мне нужно было с вами встретиться.

– Я так и понял. Но откуда вам обо мне известно?

– Непременно расскажу. Только я еще не обедала. А вы?

Я признался, что сделал остановку в деревне, но вообще-то с утра ничего не ел. Мы спустились на первый этаж, где хлопотала экономка – леди Кэтрин называла ее миссис Мэйкин; она готовила незамысловатый ленч – ломтики холодного мяса, сыр и салат. Когда мы сели за стол, я спросил Кейт Энджер, зачем ей понадобилось вызывать меня из Лондона в такую даль, да еще под надуманным предлогом.

– По-моему, предлог не надуманный, – ответила она.

– Мне нужно за сегодняшний вечер подготовить репортаж.

– Ну, это будет затруднительно. Вы едите мясо, мистер Уэстли?

Она передала мне тарелку с ломтиками говядины. За едой мы поддерживали вежливую беседу, Кейт задавала вопросы о газете, о моей карьере, о том, где я живу, и так далее. Меня все еще немного отпугивал ее титул, он создавал между нами невидимую преграду, но чем дальше, тем непринужденнее становилось наше общение. В ее поведении сквозила настороженность, почти нервозность, и, слушая меня, она то и дело отводила глаза и оглядывалась. Я решил, что это не признак отсутствия интереса, а просто свойство ее натуры. У нее, например, дрожали руки, когда она брала что-нибудь со стола. Выждав немного для приличия, я попросил ее рассказать о себе, и она поведала, что этот дом принадлежит их роду более трех столетий. Почти вся долина входит в состав поместья, а земля сдается в аренду фермерам. Ее отец носит графский титул, но обосновался за пределами Англии. Мать умерла, из близкой родни осталась только старшая сестра, которая с мужем и детьми проживает в Бристоле.