Престиж - Прист Кристофер

Приятно. Есть только одна неувязка, которую я не предусмотрел! Как же я об этом не подумал? По завершении иллюзиона, в кульминационный момент моей программы, мне приходится сидеть, скорчившись самым позорным образом, между хитроумно складывающимися перегородками моего ящика. Когда по залу прокатывается гром аплодисментов, к рампе выходит не кто иной, как пьянчужка Рут. Он раскланивается, он берет за руку Оливию, он посылает в зал воздушные поцелуи, он призывает зрителей поблагодарить дирижера, он салютует почтенной публике в ложах, он снимает цилиндр и раскланивается снова и снова…

А мне остается ждать, пока на сцене выключат свет и опустится занавес – только тогда я смогу выбраться.

Такое положение необходимо изменить. Нужно сделать так, чтобы из второго ящика появлялся я, так что перед следующим выходом нам с Рутом придется поменяться ролями. Мне еще предстоит хорошенько подумать, как это сделать.

21 января 1894

Вчерашняя заметка в «Морнинг пост» сделала свое дело, и сегодня мой импресарио ответил на несколько предварительных запросов и оформил три ангажемента. Каждый раз заказчики требуют непременного исполнения моего загадочного иллюзиона.

Руту выдана небольшая денежная премия.

30 июня 1895

События двухлетней давности развеялись, как страшный сон. Я возвращаюсь к этому дневнику только лишь для того, чтобы записать: жизнь снова вошла в ровную колею. Мы с Оливией живем душа в душу, и при том что она никогда не сможет, в отличие от Джулии, стать моей движущей силой, ее спокойствие и поддержка служат надежным тылом для моей жизни и карьеры.

Намереваюсь провести очередную беседу с Рутом, поскольку в прошлый раз ничего не добился. Несмотря на его успешные выступления, он служит источником постоянных неприятностей, и еще одной причиной обращения к дневнику стала необходимость записать следующее: нам с ним придется поговорить начистоту.

7 июля 1895

В мире сценической магии существует непреложное правило (а если не существует, то я сейчас его сформулирую), что раздражать ассистентов недопустимо. Они знают слишком много секретов хозяина и приобретают над ним определенную власть.

Если я уволю Рута, я попаду в зависимость от него.

Он мне досаждает, во-первых, пристрастием к алкоголю, а во-вторых, своей наглостью.

Он не раз являлся в театр подвыпившим – и даже сам этого не отрицает. Говорит, ему это не мешает. Но дело в том, что контролировать поведение пьяницы практически невозможно, и я опасаюсь, что когда-нибудь он напьется так, что не сможет выполнить номер. Фокусник не может ничего пускать на самотек, а я, находясь рядом с ним, должен каждый раз полагаться на волю случая, меняясь с ним ролями.

Но что еще хуже – это его наглость. Он убежден, что я без него не смогу обойтись, и всякий раз, когда он оказывается рядом, будь то на репетиции, за кулисами, а то и у меня в студии, мне приходится терпеть нескончаемый поток его советов, основанных только на опыте балаганного шута.

Вчера вечером я провел с ним давно запланированную «беседу», хотя говорил преимущественно он сам. Должен сказать, его речи звучали не просто дерзко, но откровенно угрожающе. Он произнес слова, которые я больше всего боялся услышать: если что, он разоблачит мои секреты и разрушит мою карьеру.

Но это еще не самое страшное. Каким-то образом он прознал о моем романе с Шейлой Макферсон, который я держал в строжайшей тайне. Разумеется, он начал меня шантажировать. Мне без него не обойтись, и он это прекрасно знает. Он имеет надо мной власть, и я это прекрасно знаю.

Дошло до того, что я вынужден был поднять ему гонорар за каждый выход, а ему только это и требовалось.

19 августа 1895

Сегодня вечером я раньше обычного вернулся из студии, потому что забыл дома какую-то мелочь (даже не помню, какую именно). Зайдя к Оливии, я был, мягко говоря, удивлен, застав у нее в гостиной Рута.

Необходимо пояснить, что после покупки дома № 45 по Идмистон-Виллас я сохранил прежнюю планировку – две отдельные квартиры. Пока я был женат на Джулии, мы свободно ходили из одной в другую, но с тех пор, как со мной поселилась Оливия, мы живем порознь, хотя и под одной крышей. Таким образом, мы соблюдаем приличия; но подобный быт также отражает и необязательность наших отношений. Живя на два дома, мы с Оливией, конечно же, без всяких церемоний можем заходить друг к другу когда заблагорассудится.