Те же и Скунс – 2 - Воскобойников Валерий

Он покосился на «Роллекс». До встречи оставалось восемь минут.

В это время снаружи, на площадке перед «Цунами», остановилась белая, обклеенная весёленькими цветными брызгами-кляксами «семёрка». За рулём сидел нормальный во всех отношениях питерский житель, ехавший по своим делам из точки «А» в точку «Б» и чисто из финансовых соображений пустивший в автомобиль пассажира. Пассажир был невысокого роста, темноволосый, при рыжеватых с проседью усах и, видимо, близорукий – всё протирал платочком очки и беспомощно щурился, когда их приходилось снимать.

– На Московский вокзал еду, друга встречать, а проклятая не заводится, – сообщил он водителю сквозь опущенное окошко. – За полтинничек не подкинете?

Дело происходило на углу улицы Савушкина, где Приморский пересекает трамвай. Водитель кивнул, и очкарик благодарно забрался в машину. На нём была хорошая кожаная куртка, очень мягкая даже на вид, и добротные джинсы. Ясно, не в таком же прикиде возиться с «проклятой», отказавшейся заводиться!

Когда на горизонте показался «Прибой», пассажир попросил тормознуть:

– На минуточку, командир, столик закажу встречу отметить.

Хозяин «семёрки» исполнился законного подозрения: он слыхал, как такие вот внешне пристойные граждане устраивали доверчивым автовладельцам «сквозняк» – выскакивали якобы ненадолго и тут же исчезали навеки. Но очкарик сам понял подозрительность своей просьбы и выложил на Торпедо пятьдесят новых рублей. А потом снял и бросил на сиденье кожаную куртку, оставшись в сереньком свитере. Чтобы, значит, водитель тоже без него не уехал. И деловито зашагал к ресторану.

Говорят, американцы однажды решили удивить японскую делегацию. Показывали гигантский, только что выстроенный небоскрёб и завели азиатов в лифт величиной с целую комнату и оформленный тоже как комната: столики, диваны, пальмы в горшках. Ни о чём, конечно, не предупредили, нажали кнопочку, лифт пошёл, и узкоглазые бросились в дверь с криком: «Землетрясение, землетрясение, спасайтесь!..»

Может, это была всего лишь иллюзия, но Гнедин чувствовал, как еле заметно покачивается пол под ногами. Бархатные шторы перекрывали все окна, а стену напротив украшала картина: гигантская волна, взметнувшая к самому небу косматый пенистый гребень.

До встречи с москвичами оставалось пять с половиной минут, когда снизу, из гардероба, поднялся по лестнице молодой человек. Он повертел головой, близоруко оглядываясь сквозь очки, потом увидел Гнедина и пошёл прямо к нему, поднимая руку в приветственном жесте и улыбаясь. Владимир Игнатьевич слегка удивился, поскольку москвичи друг без друга на важные переговоры обычно не ездили, и подумал – никак что-то случилось, или, может, второй сейчас подойдёт?..

Гнедин не был знаком со столичными издателями и не знал их в лицо, и они его, соответственно, тоже. Человек в очках подошёл и, чуть наклонившись, чтобы было слышно сквозь музыку, осведомился:

– Владимир Игнатьевич?..

– Очень приятно, – Гнедин отложил палочки для еды, которые рассеянно вертел всё это время, и стал подниматься со стула – пожать руку приехавшему. Но до конца выпрямиться не успел.

Потому что японские деревянные палочки взвились со скатерти и снизу вверх ударили его под подбородок. У них были тупо срезанные концы, но сильнейший удар вогнал их на всю длину – палочки остановились, только уткнувшись изнутри в череп. Гнедин плавно осел обратно на стул и остался сидеть. В насквозь пробитом мозгу рвались тонкие цепочки нейронов и быстро распространялась смерть. До остального тела ей предстояло дойти существенно медленней. Тело ещё подёргивало руками и совершало последние медленные вздохи, но скоро это прекратилось, и изо рта и ноздрей потоком полилась кровь.

У телохранителя Мишани был шанс. У него был шанс с самого начала, когда показался вошедший и прямиком направился к принципалу. У него оставался шанс даже и теперь – хотя бы отомстить за того, кого не сумел уберечь. Если бы он сразу упал вместе со стулом назад и в кувырке извлёк пистолет, – он смог бы выстрелить в киллера. И даже попытаться попасть. Однако сзади была стена, и Мишаня бросил руку за пазуху, оставшись сидеть, где сидел. Вот только для подобных фокусов требовалась скорость реакции раза в два быстрее, чем у него, и он не успел.

Его неосторожную руку на полпути догнала чужая рука, Мишаня, правда, мог бы поклясться, будто на правое запястье обрушилась как минимум монтировка. А мгновение спустя оказалось, что в запястье у человека тьма нервов и сухожилий, управляющих тонкими движениями пальцев, и когда всё это безжалостно сплющивают – боль получается жуткая. Мишаня перестал что-либо соображать, задохнулся и широко раскрыл рот, упираясь затылком в мягкую бархатную штору. Киллер же повернулся и самым спокойным образом зашагал к выходу.

Всё произошло до того тихо и быстро, что в первые, самые важные секунды большая часть немногочисленных в этот час посетителей просто ничего не заметила. Нашлись, конечно, и такие, кто смотрел как раз в нужную сторону, но человеческая психика имеет свойство подвергаться в подобных случаях столбняку. Это только в кино при виде свеженького трупа мужчины сразу приступают к решительным действиям, а женщины вцепляются себе в волосы и истошно визжат. На самом деле простой, непривычный к боевым действиям обыватель сперва замирает в состоянии полного транса, потому что его восприятие всячески защищается, отгораживаясь от того, что оно не в состоянии переварить. То-то в дальнейшем, когда просят дать показания – человек несёт легендарную, ни в какие ворота не пролезающую чепуху. Хотя искренне старается вспомнить как можно больше и как можно подробней… Так вот и получается, что свидетели, вроде бы всё видевшие своими глазами, вечно расходятся во мнениях не только по поводу роста, одежды и внешности нападавших, но даже и насчёт того, сколько их было. Ресторан «Прибой» в этом смысле исключения не составил.

Его охрана тоже была набрана далеко не из высококлассных, знающих своё дело специалистов. И потому-то наёмный убийца спокойно проследовал по лестнице вниз, а потом на улицу. Никто даже не попытался его задержать.

Водитель «семёрки» от нечего делать присматривался к тёмно-зелёной «Вольво», важно стоявшей поблизости. Внутри машины почитывал интересную книжку шофёр, а госномера содержали сплошные «о» и нули. Честный питерский житель ощутил понятное любопытство и пришёл к справедливому выводу, что в ресторане закусывает какой-то немалый чиновник. Или кто-то из приближённых чиновника, что, пожалуй, даже и вероятнее: день будний и время рабочее, в конторе надо сидеть!.. С другой стороны, им, держи карман шире, кто-то указ – сидеть, не сидеть…

Потом подкатила бесшумная приземистая «Тойота». Из неё выгрузились двое моложавых господ с деловыми портфелями. Господа посмотрели на «Вольво», удовлетворённо кивнули друг другу и тоже направились в ресторан. Не иначе, на деловое свидание с тем самым чиновником…

Размышления автовладельца были прерваны появлением пассажира. Тот вернулся, как и обещал, через минутку. Залез внутрь, сгрёб на колени куртку и кивнул водителю:

– Ну, порядок, поехали.

…Страшный переполох с криками, судорожными звонками по телефону и выбеганием на Приморский проспект начался несколько позже. Когда киллер, как в таких случаях пишут, уже скрылся на ожидавшем его автомобиле – никем, естественно, не зафиксированном. «Семёрка» миновала Ушаковский мост, и пассажир натягивал куртку, а водитель требовал скорее застегнуть ремень – не ровён час, заметят гаишники!

Он благополучно привёз очкарика на Московский вокзал и там с ним распростился. Вечером он вернулся домой и увидел в новостях репортаж с места заказного убийства.

– Надо же! – похвастался он жене. – А я ведь там был. Подвозил одного, он столик заказывал. И «Вольвешник» этот зелёный в двух шагах от себя видел…

– Вот так, – сказала супруга и поставила перед ним суп. – Люди столик заказывают, что-то отметить хотят, денежки небось вперёд заплатили. А тут хлоп – и всё кувырком!

С экрана комментировали случившуюся трагедию, строили предположения, анализировали возможные причины, называли имена, известные и не очень. Муж с женой долго слушали комментаторов и наконец пришли к выводу, что это убийство, как и все прочие подобного уровня, навряд ли раскроют. Объявляли же «вызовом органам правопорядка» и «делом чести» убийства Листьева, Холодова, кого-то ещё… У законопослушных супругов не возникло и мысли о том, что один из них выступил соучастником, пусть даже невольным. Ведь заказные убийства важных персон – это что-то такое, что случается в другом месте и с другими людьми. Не около тебя, не с тобой.

Когда Алексей Снегирёв добрался до парка Победы, были уже сумерки. К этому времени он уже мало чем напоминал «главного героя» ужасной трагедии на Приморском проспекте. Он давно ликвидировал усы, очки и прочие мелочи и вывернул двустороннюю куртку, а краска на волосах обесцветилась сама собой, сделав их из каштановых снова седыми.