Те же и Скунс – 2 - Воскобойников Валерий

– Тихо, маленький, тихо, – произнесла она раздельно и строго. Схватила натянутый повод вместе с хлыстиком в правую руку (что было, вообще говоря, в корне неправильно и даже опасно), а левой похлопала Хеопса по гриве, по напряжённой вскинутой шее: – Ну, ну, всё в порядке! Не съест тебя машинка, она и кусаться-то не умеет. Ты вот по дорожке гуляешь – и она погулять вышла…

Душа у неё пребывала в пятках, а сердце – у горла, но Хеопс слышал только ровный, успокаивающий голос. Лететь вниз – на асфальт, между прочим, – у Стаськи никакого желания не имелось, да и конь, если дать ему бесконтрольно удрать, мог по глупости искалечиться. То есть показывать страх было просто НЕЛЬЗЯ. Говорят, будто с животными этот номер не проходит, но Стаська справилась. Мало-помалу Хеопс перестал танцевать. И лишь раз-другой раздражённо схлестнул себя хвостом по бокам, провожая удалявшийся автомобиль.

Пока шли до следующего фонаря, он успокоился совершенно. И даже ухом не повёл, когда за сетчатым забором принялась греметь цепью и хрипло гавкать злая сторожевая собака.

Удобная, покрытая слежавшимся снегом парковая дорожка начиналась ровно там, где кончалось всякое уличное освещение. Длинную аллею, изгибавшуюся вдоль берега озера, озаряли только звёзды и луна (бросавшая, кроме шуток, кое-какую тень). Лошадям такого света, похоже, хватало, зато Стаська начисто прозевала момент, когда головная подняла вороного Мячика в рысь. Может, подвели очки, запотевшие от дыхания, а может, кто-то забыл передать по цепочке в хвост смены команду «Строевой рысью – марш!». Стаська только заметила, как начало быстро удаляться расплывчато-тёмное пятно, которым была для неё передняя всадница. Отставать не годилось! Стаська подобрала повод, тронула Хеопса пятками и чмокнула, посылая его вперёд.

Вот тут он ей и отплатил за морковку и ласку, за то, что так тщательно чистила и седлала, за то, наконец, что не позволила хищным, питающимся лошадьми «Жигулям» слопать его на ужин. Он сам оценил расстояние и сделал вывод, как его лучше преодолеть. Стаська ощутила упругий и мощный подъём… и её плавно закачало в седле вверх-вниз. Точно в лодке, когда набегают волны от катера.

Секунду спустя она поняла, что СКАЧЕТ ГАЛОПОМ, и пришла в неописуемый ужас. Нет!.. Только не это!..

Однако почему-то она не дёрнула повод, останавливая коня. Наверное, потому, что могучий Хеопс вздымался под нею спокойно и ровно, безо всяких истерик. И Стаська раздумала его останавливать, перевела дух, начала приноравливаться к ритму, что-то открывая для себя, всем телом вбирая новое и такое удивительное ощущение…

Деревья по правую руку неожиданно расступились, и по снегу заскользили тени всадников и коней, а совсем рядом со Стаськой полетела луна – большая, яркая, круглая, окружённая серебряными облаками и драгоценными россыпями созвездий…

Они с Хеопсом проскакали галопом целых двести метров, и когда догнали переднюю лошадь и волей-неволей пришлось переходить на рысь, Стаське было даже жаль, что всё так скоро закончилось.

Сегодня у Наташи был выходной, и она приехала к брату, чтобы самолично вывезти его на дневную прогулку. Клиника Ассаргадона не зря находилась в курортном посёлке: при ней имелся участок с хорошим садиком и видом на море. Коле так нравилось, когда его вывозили наружу, нравилось зимнее солнце, дробившееся в ледяных каплях на ветках, нравился сырой ветер с залива и снежинки, таявшие на лице. Совсем не то что однообразно-тепловатый, пропитанный специфическими запахами воздух больницы, в которой он валялся до ноября.

Вот если бы от этих прогулок ему ещё и была какая-то польза…

Наташа привычно закатила тележку на пандус, потом в коридор. Гуляли они всегда в одно и то же время, и к моменту возвращения влажная уборка в Колиной палате обычно бывала уже завершена, даже пол успевал высохнуть, но в этот раз произошла какая-то накладка. Из двери высунулась молоденькая девушка с оранжевой импортной шваброй, извинилась и смущённо попросила чуть-чуть подождать.

– Хорошо, – послушно кивнула Наташа. Наверное, девушке здорово нагорело бы, узнай о её нерасторопности большое начальство. Порядки здесь царили вроде тех, которыми в своё время славилась глазная клиника Фёдорова. Там тоже самая последняя уборщица получала фантастическую по тогдашней жизни зарплату. Но зато и бросалась, как тигрица на добычу, со шваброй и горячей водой на малейшую грязючку, замеченную на стерильном полу.

Развернув каталку, Наташа вернулась с нею обратно на пост. Там, в эркере, были широкие окна, щедро пропускавшие дневной свет. А возле окон – настоящие, живые, не искусственные растения, и пахло от них влагой и зеленью.

Ещё на посту имелся компьютер. Его задачей было обрабатывать информацию с медицинских приборов, установленных в каждой палате, и выдавать справочные данные и рекомендации, а то и тревожный сигнал. Компьютер был мощным быстродействующим агрегатом, но, как однажды выразился Коля, «пока устройство из магазина несёшь, фирма уже десять новых придумала». То есть даже и такую машину надо время от времени модернизировать. Приводить в соответствие с новыми требованиями. Которые сами тут же начинают стремительно устаревать…

Вот так и совпало, что на посту красовался обширный передвижной стол, с процессорного блока машины был снят кожух, а в электронной начинке ковырялся компьютерный гений.

За процессом восторженно и опасливо наблюдали медсестра и врачиха.

– Всё просто, – небрежно комментировал гений. – Берём отверточку, отвинчиваем вот здесь…

В отличие от своих собеседниц он был не просто молод – он выглядел неприлично, вызывающе юным. Тощий, нескладный, он носил длинные волосы, расчёсанные на пробор. Волосы мешали ему, и он убирал их за уши.

– Ничего себе просто, – поёжилась медсестра. – Меня озолоти, чтобы я за это взялась!

– То ли дело с человеком! – поддержала врачиха. – Посмотришь, и сразу всё ясно. Открыл, почистил, зашил… А тут!..

Наташу, помимо желания слушавшую их разговор, тут же одолели мысли о собственном несовершенстве. Она-то ничего толком не понимала ни в медицине, ни в технике. Ну, там, азы первой помощи, которым научили в «Эгиде»… и азы программирования, которым научил Коля. Она посмотрела на брата.

Коля изо всех сил скашивал глаза, стараясь рассмотреть, что же там происходило. Голова по-прежнему не двигалась, а попросить, чтобы его повернули, мешала дурацкая гордость. Наташа слегка толкнула тележку и притворилась, что сделала это случайно.

Гений не глядя сунул в приёмный лоток радужную пластинку оптического диска:

– А теперь включаем и…

– Диск-то поправь, чучело, – неожиданно сказал Коля. – Заклинит сейчас!

Гений вскинул патлатую голову и устремил на непрошеного советчика весьма выразительный взгляд. Он пребывал именно в том возрасте, когда любое постороннее мнение кажется посягательством на суверенитет. Лоток между тем начал втягиваться внутрь, небрежно положенный диск выехал из гнезда и оказался зажат между подвижной и неподвижной частями. Машину, как и предсказывал Коля, заклинило, дисплей обиженно запищал, и на экране возникла красная надпись. Гений оглянулся и убрал её нажатием клавиши, но она выскочила опять, сопровождаемая пронзительным звуковым сигналом. Гений снова ударил по клавиатуре. Истошный писк прекратился, но лишь на секунду.

– Это что такое? – перепугалась врачиха. – Всё сломалось?..

– Ну что ты ему под руку, – сказала медсестра. – И так, видишь, не получается.

Уши гения начали приобретать малиновый цвет. Он дёргал сопротивлявшийся лоток, боясь повредить нежную технику и безуспешно пытаясь вытащить диск.

– Ткни «Reset», – потребовал Коля. Гений зло покосился на него и принципиально выключил питание компьютера. Потом снова включил.

– Едут в машине новый русский, инженер и программист, – ядовито проговорил Коля. – Вдруг авто мобиль дыр-дыр – и ни с места. Новый русский хватается за «трубу», ща, говорит, братков вызову, новув тачку пригонят. Инженер ему: погоди, мол, надо сперва под капот глянуть, может, сами управимся? А программист: давайте-ка, ребята, для начала все выйдем, а потом снова загрузимся…

Наташа этот анекдот уже слышала, но всё-таки фыркнула, чтобы угодить брату. Медички недоумённо покосились на них. С таким же успехом можно рассказывать врачебные анекдоты в аудитории, более чем далёкой от медицины. Тоже никакого юмора не поймут.

Компьютер тем временем послушно моргнул и пискнул несколько раз, отрабатывая последовательность запуска, и на экране установилась картинка. Но из-за чехарды с выключением-включением питания съехали настройки системы: электронный мозг пришёл к выводу, что случилась авария, и на всякий случай установил сам себе параметры подубовей. У него была своя логика – безопасность сначала, потом уже красота! В результате экран приобрёл довольно уродливый вид: растянутое изображение, крупные, точно в азбуке для дебилов, шрифты…