Братство камня - Гранже Жан-Кристоф

— Ты…

— Прекрасна?

Шарль улыбнулся.

— Великолепна?

Белозубая улыбка стала еще шире, подчеркнув обаяние смуглого лица.

— Пленительна? Сексуальна? Обольстительна?

— Все вместе.

Она спросила со вздохом, сплетя пальцы под подбородком:

— Значит, я одна считаю себя скверно одетой дылдой?

Шарль Геликян достал из внутреннего кармана пиджака сигару.

— В любом случае твоя мать в этом не виновата.

— Разве я утверждала обратное?

Отчим Дианы сжал пальцами сигару, хрустнув листьями.

— Она передала мне ваш… разговор.

— И напрасно.

— У нас нет секретов друг от друга. Сибилла звонит тебе, оставляет сообщения, а ты…

— А я не хочу с ней говорить.

Отчим недовольно взглянул на Диану:

— Ты ведешь себя просто нелепо. Сначала отвергаешь ее сочувствие, а теперь, когда Люсьен начал поправляться, замыкаешься в молчании…

— Давай оставим этот разговор. Я не за тем сюда пришла.

Шарль выставил перед собой открытую ладонь, давая понять, что сдается, подозвал официанта и сделал заказ. Кофе для себя. Чай для Дианы.

— Ты хотела меня видеть — и по срочному делу, если я правильно понял. Что случилось? — сухо и жестко спросил он.

Диана исподлобья взглянула на отчима. Воспоминание о прощальном поцелуе на лестнице заставило ее покраснеть, она почувствовала смятение и постаралась сосредоточиться на разговоре.

— Однажды ты в моем присутствии рассказывал о гипнозе и сказал, что иногда прибегаешь к этому методу.

— Верно. Если у пациента логоневроз или он страдает немотивированными страхами, гипноз незаменим.

— Ты упомянул, что гипноз обладает неограниченными возможностями, если надо покопаться в памяти.

— Люблю иногда прикинуться специалистом, — с иронией бросил Шарль.

— Я помню, ты объяснял, что гипноз способен превратить память человека в камеру, направленную на воспоминания, и что мы, сами того не зная, храним в подсознании мельчайшие детали пережитых событий. Детали, которые никогда не всплывают на поверхность сознания, но остаются вот здесь, в голове. — Диана постучала указательным пальцем по виску.

— В тот вечер я явно был в ударе.

— Я не шучу. По твоим словам получается, что под гипнозом можно воскресить эпизоды прошлого, выделяя те или иные моменты и укрупняя ту или иную деталь. То есть использовать свое сознание как видеомагнитофон, останавливаясь на отдельных кадрах, меняя фокус изображения…

— К чему ты все это говоришь? — Шарль больше не улыбался.

Диана продолжила, проигнорировав вопрос:

— Ты упоминал психиатра — лучшего, если верить тебе, гипнолога Парижа, который проводит подобные сеансы.

Шарль повторил, повысив голос:

— Чего ты добиваешься?

— Мне нужно с ним связаться.

Официант поставил на стол тяжельш серебряный поднос. Блестел черным глянцем кофе, мерцал рыжим золотом «Эрл Грей». Ароматы смешивались в божественную композицию. Разлив напитки по чашкам, человек в белом удалился, и Шарль спросил:

— Зачем?

— Я хочу под гипнозом восстановить сцену аварии.

— Ты сошла с ума.

— Мама явно имеет на тебя влияние — это ее любимое определение в мой адрес.

— Что ты ищешь?

Диана вспомнила потерянный взгляд Марка Вуловича, проведенный ею хронометраж, и у нее сложилась та же версия: попытка убийства, замаскированная под аварию с участием нескольких человек.

— Факты не сходятся.

— Какие факты?

— Ремень безопасности, — отчеканила она. — Я уверена, что пристегнула Люсьена.

Ей показалось, что Шарль испытал облегчение.

— Послушай меня, дорогая, — примирительным тоном произнес он, — я понимаю, что эта история не выходит у тебя из головы, но…

— Нет, это ты меня послушай!

Диана поставила локти на стол и наклонилась к отчиму:

— Ответь честно: ты считаешь меня чокнутой?

— Боже упаси!

— Тебе известно, что я много раз попадала в клинику с нервным срывом. Ты даже помог мне скрыть это обстоятельство при заполнении бумаг на усыновление. Так вот: я хочу знать, как ты оцениваешь мое психическое состояние сегодня. Я здорова?

— Да.

Диана уловила в голосе отчима колебание.

— Есть какие-то «но»?

— Ты осталась… оригиналкой.

— Я хочу получить недвусмысленный ответ. Полагаешь, эти срывы не прошли для меня бесследно, или я действительно в порядке?

Шарль затянулся сигарой, выдохнул дым и ответил:

— Ты в полном порядке. В тебе нет ни грана эксцентричности, ты больше не сумасбродка. Ты рациональна. Прагматична. И далее излишне педантична в том, что касается порядка вещей. Ты истинный ученый.

Диана улыбнулась — впервые за весь разговор, потому что не сомневалась в искренности Шарля.

— Тогда как ты объясняешь тот факт, что я забыла пристегнуть малыша? — спросила она.

— Мы много выпили, было поздно, и…

Диана так саданула кулаком по столу, что зазвенела посуда. На них оглядывались.

— Люсьен — главное в моей жизни! — закричала она. — Он — лучшее, что я сделала с тех пор, как научилась принимать решения. Неужели ты всерьез думаешь, что из-за нескольких бокалов шампанского я могла забыть об элементарной предосторожности? И бросила сына на заднее сиденье, как рюкзак?

Шарль сжал пальцами сигару.

— Ты не должна терзать себя, снова и снова возвращаясь к тому страшному дню. Нужно перевернуть страницу и жить дальше. Ты…

— Ладно. — Диана схватила свой плащ. — Я думала, что могу на тебя рассчитывать, но ошиблась. Ничего, найду кого-нибудь в справочнике…

— Его зовут Поль Саше.

Шарль достал визитку и отделанную слоновой костью ручку и записал на обороте карточки адрес.

— Поль очень занятой человек, но, если ты позвонишь ему от моего имени, он сразу тебя примет. Будь осторожна: этот человек — прожженный бабник. Когда он преподавал, то всегда вел себя как вожак стаи: крутил роман с самой красивой девушкой — мнение остальных его не волновало.

Диана не улыбнулась и не поблагодарила — просто сунула карточку в карман и сказала:

— В тот вечер меня смутило кое-что еще.

— О чем ты говоришь?

— О том, что ты поцеловал меня, прощаясь на лестнице.

Шарль недоуменно поднял брови и принялся поглаживать бородку.

— Ах, это… — тихо произнес он. Диана не спускала с него глаз.

— Почему ты меня поцеловал?

— Не знаю… — Всемогущий бизнесмен чувствовал себя неуютно. — Это вышло… само собой.

— Великий психолог Шарль Геликян никогда ничего не делает просто так. Придумай ответ поубедительней.

— Клянусь тебе, в моем поступке не было ничего преднамеренного. — Отчим Дианы нервничал все сильнее. — Все дело в очаровании момента. Ребенок спал у тебя на руках. Ты стояла в темноте — несгибаемая, полная решимости. В тот вечер ты была совсем… другой. Такой свободной. Я просто хотел пожелать тебе удачи, вот и все.

Диана взяла сумку и поднялась.

— Если так, ты правильно поступил. Удача мне явно пригодится.

Диана покинула персидского царя и стремительно пошла к выходу. Ресторан опустел: в полумраке только картины на стенах тускло блестели позолотой и слабо светились исхлестанные дождем окна.

— Диана!

Шарль догнал ее в мраморном холле. Она обернулась.

— Черт возьми, Диана, что ты пытаешься найти? Ты ведь не все мне сказала?

Диана дождалась, когда отчим подойдет ближе, и повторила:

— Я просто хочу знать наверняка. О ремне.

— Нет. — Шарль покачал головой. — Ты решила заново пережить аварию, потому что не веришь, что это была авария.

Диану восхитила проницательность психолога, с легкостью вычислившего ее помыслы.

— Именно так, — подтвердила она. — Думаю, авария как-то связана с убийством Рольфа фон Кейна. Это не случайность. Я убеждена, что все в этом непонятном деле связано с Люсьеном.

— Господи… — присвистнул Шарль.

— И не говори мне, что я сошла с ума.

Шарль побледнел:

— Хочешь сказать, тот несчастный случай на бульваре… был попыткой устранить вас?

— Я собрала не все доказательства.

— Какие именно?

— Не торопи меня.

Диана повернулась, чтобы уйти, но Шарль схватил ее за руку. От волнения он часто моргал ресницами, напоминавшими Диане крылья бабочки.

— Слушай меня внимательно. Мы с тобой знакомы шестнадцать лет. Я никогда не вмешивался ни в твое воспитание, ни в ваши с матерью отношения. Но на сей раз я не буду стоять в стороне и не позволю тебе слететь с катушек. Только не теперь.

Она ответила ему дерзкой улыбкой скверной девчонки.

— Если все, что я рассказала, плод моих фантазий, тебе нечего опасаться.

— Дурочка! Ты, возможно, играешь с огнем и сама того не понимаешь! — выкрикнул Шарль.