Братство камня - Гранже Жан-Кристоф

А что, если сыщик так и сделал, решив, что она пустилась в бега? Она указала подбородком на компьютер Джованни и спросила:

— Вы позволите мне проверить свою почту с вашего ноутбука?

Они устроились в одной из учебных монастырских аудиторий. Стены были обиты пихтовой доской, пол выложен широкими паркетинами. Слабая лампочка освещала красновато-коричневые, с золотистым отливом столы. Казалось, сам воздух пропитался усердием и сосредоточенностью монахов, которые каждый день склонялись в этой комнатке над книгами и предавались медитации.

Они подключили компьютер к единственной телефонной розетке, и Джованни как истинный джентльмен уступил Диане место перед монитором, благо использовали они одну и ту же программу поиска и соединения. Она вошла в систему, открыла свой почтовый ящик и почти сразу нашла мейл от 14 октября, подписанный Ланглуа. Послание пришло в 13.14, за полчаса до ее звонка из Ниццы. Диана не ошиблась: решив, что она скрывается, сыщик счел нужным сообщить ей о том, что раскопал.

Она щелкнула по иконке, и на экране появилось послание. У нее зашлось сердце.

Отправитель: Патрик Ланглуа

Получатель: Диана Тиберж 14 октября 1999 г.

Куда вы подевались, Диана?

Уже много часов все мои люди пытаются вас найти. Что вы опять придумали? Где бы вы ни были, что бы ни решили, вам необходимо узнать последние новости. Позвоните, как только прочтете. Вам придется довериться мне.

Диана вывела на экран продолжение:

Сегодня утром со мной связались немецкие коллеги. Они выяснили, что фон Кейн несколько раз переводил крупные суммы молодой паре из Потсдама, что в окрестностях Берлина. Жена, Рут Финстер, перенесла операцию на трубах в больнице «Шарите» в 1997 году, где и познакомилась с фон Кейном. Судя по всему, они стали любовниками.

Но это не столь важно. Главное, что эта женщина стала стерильной после операции и в сентябре усыновила маленького вьетнамского мальчика. А взяла она его из детского дома в Ханое, который щедро финансировал наш доктор.

Диане стоило невероятных усилий не закричать. Она щелкнула мышью и продолжила чтение.

Я немедленно навел справки о Филиппе Тома, сиречь о Франсуа Брюнере, и через час нашел то, что искал: в том же 1997 году бывший шпион взял под покровительство одну из своих сотрудниц — Мартину Вендховен, эксперта по художникам-фовистам. В деле есть особое обстоятельство: эта тридцатипятилетняя женщина была замужем, но страдала овариальной недостаточностью, детей иметь не могла и в конце августа усыновила камбоджийского мальчика в центре Сиемреап, близ храмов Ангкора. Усыновление организовал фонд, который в числе других спонсировал Филипп Тома.

Диана не сводила глаз с экрана. Каждое слово заставляло ее сердце истекать кровью.

Сами понимаете, такое простым совпадением не назовешь. У всех этих бывших коммунистов общее прошлое — Монголия и токамак. Они ухитрились привезти в Европу азиатских детишек, в разные страны, но в одно и то же время. Я абсолютно уверен, что все мальчики — Стражи, уроженцы той местности, где находится ядерный городок.

Получается, что вы, сами того не ведая, усыновили ребенка по замыслу кого-то из своих близких. Это человек в возрасте, возможно с советским прошлым. Подумайте, кто это может быть, и сообщите мне.

Но главное — как можно скорее свяжитесь со мной.

Карл Густав Юнг говорил: не авторы выбирают персонажей, а персонажи авторов. Думаю, с Судьбой дело обстоит точно так же. Я закрываю глаза и пытаюсь представить вас счастливой женой и матерью семейства. Не обижайтесь, но у меня ничего не получается. Примите это как комплимент. Позвоните мне.

Обнимаю вас.

Диана нажала на клавишу и стерла документ. Джованни — он из деликатности стоял в сторонке — спросил:

— Хорошие новости?

У нее не хватило сил взглянуть ему в лицо.

— Пойду лягу…

Больше она ничего не сказала.

Все произошло на его люберонской вилле в тот час, когда смолкают насекомые. Диана помнила, как опускалась на землю ночь и густели краски. Вдалеке, над верхушками вязов и сосен, золотились охрой песчаные карьеры. Лиловое небо расцвечивалось всеми цветами радуги. В нескольких метрах от дома плескался ядовито-синей водой бассейн.

Шарль курил сигару. Диана смотрела на тающие в вечернем воздухе завитки ароматного дыма и думала, как чужды природе мечты о могуществе и власти.

Именно тогда, в августе 1997 года, Шарль посоветовал ей усыновить ребенка. Диана и сама об этом думала, но в тот вечер приняла окончательное решение.

Год спустя, в марте 1998 года, Шарль предложил ей помощь, пообещав обратиться к директору Департаментского управления по санитарной и общественной деятельности либо к министру социальной защиты. Шарль Геликян был всесилен. Сначала Диана отказалась, но когда поняла, что ее анкету положили под сукно, согласилась — при условии, что мать никогда об этом не узнает.

Несколько месяцев спустя она получила согласие органов опеки, и Шарль посоветовал ей обратиться в приют, патронируемый Фондом Борья-Мунди, который он финансировал.

В сентябре Диана улетела в Ранонг и забрала Люсьена. Неожиданно она вспомнила, что в вечер аварии была у матери на званом ужине и, когда уходила, Шарль вышел попрощаться и взглянуть на ребенка. Он так растрогался, что притянул ее к себе и поцеловал. Тогда она не поняла смысла этого жеста, хотя была уверена, что Шарль не пытается за ней приударить. Поцелуй скрывал иную реальность. Человек с двумя лицами ликовал при встрече со своим Стражем. Человек с ужасным прошлым и загадочной улыбкой, терпеливо ждущий, когда на пальцах ребенка проявятся мистические цифры и он отправится на встречу со своей молодостью.

Шарль Геликян: пятьдесят восемь лет, владелец нескольких кабинетов психологического консультирования крупных предприятий, личный советник крупнейших французских промышленников, консультант министров и политических деятелей по стратегическим вопросам. Представительный и очень влиятельный человек, вращающийся в высших властных сферах, но оставшийся альтруистом и гуманистом.

Диана ничего не знала о его прошлом. За одним-единственным исключением, которое как раз и могло иметь отношение к делу: Шарль был леваком троцкистского толка. Так, во всяком случае, утверждал он сам, когда с увлечением рассказывал о своей бурной молодости. А что, если на самом деле он был убежденным коммунистом, твердолобым членом партии и в 1969 году, как и Филипп Тома, ушел за «железный занавес»? Геликян был достаточно умен, чтобы говорить о себе полуправду, пресекая тем самым любые попытки покопаться в его прошлом.

Она живо представляла себе юного стройного Шарля на парижских баррикадах в мае 68-го. Легко вычислялась и его встреча с Филиппом Тома на психфаке Нантерского университета. Когда парижский бунт провалился, молодые люди вполне могли вместе придумать безумный план: перебраться жить на «красный континент». Оба наверняка страстно интересовались парапсихологией и надеялись, что в СССР им удастся продолжить углубленное изучение паранормальных способностей человека.

Картинка начинала складываться. Добравшись до Советского Союза, перебежчики попали в психологическую лабораторию при токамаке. Они участвовали в опытах с ТК-17, войдя в узкий круг посвященных, жаждавших добиться невозможного.

Диана не стала раздеваться и, не зажигая свет, залезла в спальный мешок, свернулась клубочком и три часа лежала неподвижно, пытаясь разложить все по полочкам. У нее не осталось сомнений: отчим использовал ее, манипулировал ею и сумел обмануть. Она была легкой добычей и стала идеальной матерью для его Стража.

Теперь она пыталась оценить другие события, случившиеся после их с Люсьеном возвращения в Париж. По какой-то не известной ей причине Филипп Тома и Шарль Геликян всегда были врагами. Хранитель попытался уничтожить Стража Геликяна, чтобы тот не узнал, когда состоится встреча, и не смог отправиться к токамаку. Но зачем ему это понадобилось? Неужели Шарль представлял для него угрозу? Какими паранормальными способностями он был наделен? Диана предполагала, что именно отчим связался с Рольфом фон Кейном, другим членом братства, чтобы тот провел сеанс иглоукалывания и попытался спасти мальчика. Между бывшими сотрудниками лаборатории существовали как дружеские связи, так и вражда, но что было их реальной подоплекой?

Жив ли Шарль Геликян?

Если да, то направляется ли он к каменному святилищу?

Проверить это было очень легко. Диана взглянула на светящиеся стрелки часов. Три утра — значит, в Париже восемь вечера.

Она встала, ощупью добралась до стены, достала телефон и направила антенну на квадратик синего ночного неба. Связи не было, и она бросилась в коридор, не потрудившись обуться.