Чудовища были добры ко мне - Олди Генри Лайон

Миг, и Танни узнал своего отца.

Снаружи заскрипел снег. Дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Весь в клубах морозного пара, отец ворвался в барак.

– Папа! Что там…

– Некогда! Ложись, быстро!

Бросив оглоблю, отец одним движением раскатал по полу ковер.

– Давай, помогу. Не сюда, на угол. Вот так…

Комната, сойдя с ума, стремительно крутнулась – и исчезла. Отец быстро закатал Танни в ковер, подоткнул края. Сделалось темно. В нос набилась пыль, дыхание прервалось. Мальчик отчаянно чихнул.

– Тихо! Я тебя вынесу.

– Папа…

– Молчи! Молчи, ради всех богов и Предвечной Матери!

Танни, дрожа от страха, притих. Отец вскинул его на плечо. Вновь заскрипел снег. В пыльное узилище проникла струйка воздуха – зимнего, студеного. Край ковра слегка отогнулся. Дышать стало легче. При каждом торопливом шаге отца Танни немилосердно встряхивало, но он терпел без звука. Если отец сказал: «Молчи!» – он будет молчать.

Отец знает, что делает.

Надвинулся гул голосов. Снова раздался крик – кричала женщина.

– Папа! Эльза, сивилла! Спаси ее!

– Заткнись! – страшно прорычал отец над самым ухом. И, понизив голос, зашептал едва слышно: – Молчи, сынок! Молчи! Убежала твоя Эльза, ничего с ней не сделают! Нам бы самим ноги унести… Ты, главное, молчи, прошу тебя!..

И отец взревел так, что у Танни даже сквозь ковер заложило уши:

– Бей погань! Бей изменников!

– Бей! – радостно подхватили рядом.

– Бей уродов!

– Смерть ведьмам!

– Жги!

Вокруг орали, смеялись. Что-то трещало, грюкало. Женский крик затих. В ковер просочился запах гари. Танни едва не закашлялся. Сердце так грохотало в груди, что мальчик был уверен: его слышно в городе. Молчи, не молчи… Госпожа Эльза! Отец просто хочет его успокоить! Он не знает, что с сивиллой. Светлая Иштар, помоги, защити! Пусть Эльза спасется! Ведь это не она кричала. Точно, не она! Другая…

– В грот! Все в Янтарный грот!

– Разнесем гадское логово!

– Спалим!

– В грот!

– В грот! – подхватил отец. – Бегом, парни!

Скрип снега, топот ног, крики…

Похоже, отец потихоньку отстал от толпы и теперь шел в другую сторону. Танни не сообразил, в какой момент вопли начали удаляться. Он не видел разгромленного, горящего госпиталя. И хорошо, что не видел. Снег, еще утром девственно-чистый, истоптала сотня ног. Белое покрывало зимы пятнали отвратительные проплешины: гарь, кровь… Полыхали бараки. Натужно чадил масляной копотью, отказываясь разгореться как следует, каменный дом в центре поселка. Искалеченный, разоренный, с дверьми, сорванными с петель, с выбитыми окнами, дом сопротивлялся до последнего – если не озверевшей толпе, то хотя бы огню. На ступеньках у дверей лежал труп женщины: глаза выколоты, живот вспорот. В сугробах, в дверях бараков, на протоптанных дорожках скорчились другие тела. Сивиллы, изменники… Тем, кого прикончили сразу, размозжив череп молодецким ударом, повезло. Остальные умирали скверным образом. Неходячие сгорели заживо в бараках. Поселок опустел. Мертвецы, огонь и смрадный дым. Опьянев от крови и безнаказанности, толпа валила к Янтарному гроту – довершить начатое.

И лишь один человек, укрывшись от погромщиков в лощине, спешил сейчас к городу, время от времени поправляя на плече тяжелый ковер. Уж если жечь и громить – почему бы заодно не поживиться? Невелика добыча – ковер, но какая есть. Кто раньше подсуетился – тот и прихватил чего получше. Не возвращаться же домой с пустыми руками?

В городе буйствовали мародеры. Отец Танни очень надеялся, что человек с ковром на плече не вызовет у них лишних вопросов. Сегодня он впервые благодарил судьбу за то, что стал грузчиком.

Иначе не донес бы.

6

– …молчи и слушай. Понял? Ты как там?

Танни не ответил. Лишь громко шморгнул носом, давая отцу знать: с ним все в порядке, не задохнулся. Скрип снега под ногами. Тяжкое дыхание отца. Больше – ничего. Они остались одни.

– Наш король умер.

Танни беззвучно ахнул. Ему казалось, что король вечный.

– Объявили – сливами объелся. Желудок не сварил. А я так думаю: отравили его, короля нашего. Сыночек любимый и отравил. Только ты молчи, понял! Молчи. Я говорить буду, пока тут пусто.

Противореча собственным словам, отец на долгое время умолк. Скрип-скрип, скрип-скрип. Кар-р-р! – ворона. Далеко, еле слышно…

– Теперь у нас королем Ринальдо. Ринальдо Третий, значит. Новое величество еще с ночи, вместо чтоб траур по батюшке объявить, велел в город бочки с вином выкатить. Пей, рванина, задарма! И глашатая возле каждой бочки поставил…