Мессия очищает диск - Олди Генри Лайон

– Раздуть? – опешил судья.

– Ну да! – раздраженно подтвердил висящий на дыбе и с некоторым усилием повернул голову в сторону судьи. – А, это вы… не имею чести быть знакомым! Вы не могли бы раздуть жаровню?

– Но ведь тогда вам станет еще хуже! – выдавил наконец выездной следователь.

– Разумеется! – согласился грешник. – Ведь я здесь должен мучиться, а не прохлаждаться!

– Но неужели вам не хочется отдохнуть от страданий? – продолжал недоумевать судья Бао.

– Если я стану отдыхать, мой срок не будет зачтен, а то и продлить могут! Нет, уж лучше честно отмучиться – и на новое перерождение! Авось больше повезет… Так вы раздуете жаровню?

– Ну, если вы настаиваете. – И судья принялся старательно выполнять просьбу сознательного грешника.

– Да-да, – комментировал пытуемый сверху, – еще немного… ой-ой-ой!.. да, вот так, хватит… ай!.. ну, теперь в самый раз… ух-х-х!.. Благодарю вас!

Судья Бао в ответ молча поклонился и хотел было отправиться дальше, когда из багрового тумана вынырнул рогатый чертяка с татуированным языком до пояса.

– Где ты шляешься, бездельник?! – набросился на него подвешенный на дыбе человек. – Жаровня еле тлеет, и если бы не безграничная любезность этого достойного господина…

Черт взглянул на судью Бао и, увидев его одежду и табличку из слоновой кости, поспешил бухнуться на колени.

– Да простит меня, недостойного, высокочтимый булан, но я отлучился всего на минутку, дабы промочить горло глотком пива – сами видите, какая здесь жара! Понятное дело, грешники должны мучиться, да только бедному черту от этого не легче, когда горло пересыхает и уже нет никаких сил раздувать проклятую жаровню… Впредь не повторится!

Судья Бао едва не начал отчитывать палача-лентяя, но передумал, погладил табличку и решил закончить на этом свой обход ада.

Через день (вернее, через ночь) в канцелярию тигроглавого заявились два совершенно одинаковых черта-лоча, очень похожие на Ли Иньбу, но поменьше, и принялись за работу.

И не где-нибудь, а в недавно отгороженной ширмой дальней части канцелярии, специально отведенной теперь под личный кабинет судьи Бао.

Взобравшись на принесенный с собой стол черного дерева, они принялись что-то рисовать на стене извлеченными прямо из воздуха кисточками.

– В чем дело? – осведомился судья, еще не решивший для себя, как ему воспринимать сие вторжение.

– По приказу великого Янь-вана рисуем для вас Недремлющее Око, высокоуважаемый сянъигун! – ответил, не прерывая работы, один из чертей. – Владыка в своей несказанной милости решил облегчить ваш труд и дарит вам возможность наблюдать за любой частью Преисподней и ее окрестностей, не выходя из кабинета.

– Передайте Владыке мою безмерную благодарность, – пробормотал выездной следователь и поспешил нырнуть в стену.

Когда судья вернулся после обхода, на стене красовался огромный глаз. Судья невольно залюбовался искусно выполненным изображением, отметив, правда, что глаз получился не вполне человеческий или даже вполне нечеловеческий…

И сам не заметил, как проснулся.

2

– …О, наконец-то вы проснулись, мой господин! Уж мы ночью будили вас, будили…

– Зачем вы меня будили? Да еще ночью? – Судья Бао недоуменно моргал заспанными глазами, с трудом понимая, что говорит его младшая жена.

– Так ведь шум в городе был! Крики, грохот, потом пожар где-то занялся, но вроде потушили. Мы испугались, пробовали вас растолкать…

– Ну а теперь что? – широко зевнул судья Бао, не проявив особого интереса к столь волнующему рассказу.

– Да тихо все, улеглось, – смешавшись, пролепетала младшая жена.

– Раз улеглось, давайте завтрак. Мне скоро на службу, – добродушно потянулся судья, и младшая жена поспешила выполнять приказание.

Однако спокойно позавтракать выездному следователю не дали.

Едва он уселся за стол, ловя носом дразнящий запах жаренного в сметане карпа, как раздался настолько громкий и непочтительный стук в ворота, что выездной следователь чуть ли не со свистом вылетел во двор, пылая праведным гневом и намереваясь лично разобраться с нарушителем спокойствия.

Каково же было удивление судьи Бао и привратника Ли, когда в приоткрытые ворота просунулась умиротворенная ослиная морда, оглядела двор, довольно оскалилась крепкими зубами и, оглушительно проорав ослиное приветствие: «И-а!» – скрылась обратно.

В следующее мгновение створки сами собой открылись шире, хотя выездной следователь мог бы поклясться, что Ли не прикасался к ним, – и вот знакомый ослик Лань Даосина уже стоит посреди двора, чудом проскользнув мимо бдительного привратника.