Сингомэйкеры - Никитин Юрий Александрович

С высушенными и неуложенными волосами ее прическа стала напоминать гриву молодого льва. Отложив фен, она как будто собралась одеться, но посмотрела на меня, я сижу, как вбитый в сиденье огромный гвоздь, зажимаю ногами разбухающие фаберже, усмехнулась и легкой танцующей походкой направилась к столу.

Я сглотнул слюну, надеюсь, не слишком шумно, когда она преспокойно уселась на противоположном конце и тоже раскрыла ноут, почти такой же, как у меня, только в ярко-красном исполнении, от «Феррари», со вздыбленным конем на месте трейдмарки. Я бы не знал, что это «Феррари», если бы не Тарасюк, что, купив себе этот автомобиль, приезжает на нем к офису и все не нахвастается наворотами.

Ее голова напоминает созревший одуванчик в красных лучах заката: пышные волосы горят пурпуром, в них как будто накапливается электричество, что заряжает тело, вон как вздулись и заалели ее некрупные, но ярко очерченные соски… А ниппели, какие ниппели…

Я поймал себя на том, что двигаю губами, уже ощущая некий вкус, спохватился и, чудовищным усилием воли пригнув голову, чуть не сломал занемевшую шею, заставил себя смотреть в экран.

Слуха иногда достигают легкие щелчки клавиш, я улавливал момент, когда ее пальцы нажимают на ввод, это всегда после короткой паузы, даже чувствовал, когда переключает раскладку, сознание раздвоилось, я тупо пялился в экран, но все время ощущал, что за его рамкой увижу роскошное тело, тугие сиськи и сочную женскую плоть, полностью открытую взору и в то же время недоступную. Недоступную уже тем, что я не могу вот так встать и хватануть ее лапами. Я мужчина, но не животное, как бы ни старались нас в этом уверить всякие гады, что манипулируют нами с какой-то целью… Так они, видите ли, конфликты в обществе сглаживают, зародыши войн гасят, брехуны…

Раздался телефонный звонок, она дернулась к аппарату, но я сижу ближе и машинально взял трубку.

– Алло?

Вежливый мужской голос поинтересовался осторожно:

– Инессу можно?

– Не знаю, – ответил я, – сейчас спрошу. Инесса, вас можно?

Она поморщилась от глупой шутки.

– Ему – да.

Я передал трубку, но не удержался, сказал язвительно:

– Вы же не знаете, кто звонит! Впрочем, у нудистов, как я слыхал, промискуитет…

Не слушая, она сказала в трубку:

– Да?.. Мишель, мы все успеем, не волнуйся!.. Нет-нет, Тинера привлекать не надо. У него и так дел по горло… Да, Вернера и Йогеля можно загрузить… Хорошо, я прослежу… Не забудь, мы должны уложиться до конца недели…

Я смотрел в экран, слышал только, как она выключила трубку. Циферки в уголке экрана сменяются с раздражающе замедленной скоростью, будто каждая выползает из застывающего клея, наконец я ощутил, что женщина на том конце стола выпрямилась, услышал характерный щелчок, с которым ноут захлопывается и запирает себя на замочек.

Я поднял голову, придав лицу вопросительное выражение, мол, только щас увидел, что на том конце стола хто-то сидит. Она со вздохом облегчения откинулась на спинку. Похоже, в самом деле работала на полном серьезе. У них, нудистов, сидеть вот так голыми – обычное дело, это мне как будто горячих углей насыпали в штаны, а она и сейчас вон сладко потянулась, сиськи поднялись, вызывающе нацелившись в меня красными разбухшими сосками, словно уже побывали у меня во рту. Я услышал довольный вздох, затем она красиво изогнула руку, взглянув на запястье с крохотными часиками.

– Ого! Через час заседание комитета…

Я неотрывно смотрел на ее левую грудь, что от такого движения колыхнулась и сместила прицел, так что воображаемая линия приходила мимо моего уха.

– У вас фестиваль завтра? – спросил я.

– Да, – ответила она с заминкой.

– В котором часу?

– Да вот уточним на заседании…

Еще раз зевнув, она поднялась, стройная и грациозная, с красивым сочным телом, которому позавидовала бы мелкосисечная и узкобедрая гречанка Венера Милосская. Чего у той Венеры больше, так это талии…

– Надо успеть, – сказала она равнодушно, – пообедать. Я не забываю принять нужное количество калорий.

– Вы, наверное, каждую морковку на аптекарских весах взвешиваете? – поинтересовался я.

– Если это необходимо, – ответила она холодновато.

Я смотрел, как она деловито перебирала платья в шкафу, сказал ей в спину, вернее в оттопыренные ягодицы:

– Давайте, я закажу обед в номер? Это сэкономит несколько минут. А потом уйдем вместе. У меня тоже дела, дела…

Она повернулась, красиво очерченные дуги бровей приподнялись.

– Не дороговато будет?

Я развел руками.

– Ваша организация сумела забронировать места для своих… гм… членов, а обеды в стоимость не входят?

Она ответила спокойно:

– Только шведский стол утром. И все.

– Бережете фигуры, – понял я. – Ну да, нудистам это необходимо. А то премерзкое зрелище, когда на улицы выходят толстые мужики с отвисающими до колен брюхами. И такие же бабищи.

Она удовлетворенно улыбнулась, я понял, что предложение принято. Возможно, еще и потому, что не останусь в номере рыться в ее тряпках и нюхать ее трусики. Пока я диктовал по телефону меню обеда на двоих, она повесила платье обратно, но вытащила халат и, укутавшись в него, вернулась к столу.

Все равно зрелище великолепное: пышные рыжие волосы, длинные ноги выскальзывают наружу провоцирующе и дразняще. Официант вкатил тележку, быстро и бесшумно расставил на столе, хотя тоже косил глазом на ее великолепные ноги, вышколенно исчез, а я предложил Инессе невинно:

– Теперь халат можно и снять…

Она поинтересовалась:

– А нужно ли?

– Нужно, – сказал я горячо, – у меня аппетит будет лучше. И вообще почудится, что жить стоит!

Она раздвинула губы в улыбке, показывая ровные красивые зубы с острыми кромками, как у молоденькой девушки, какие бывают только у подростков и у тех, кто ставит металлокерамику у очень хорошего дантиста.

Не вставая, распустила пояс, дразняще повела плечами, халат послушно соскользнул по шелковой гладкой коже. Она так и осталась сидеть, словно в белой пене, с довольной улыбкой посматривала на мое лицо, когда я то и дело невольно задерживал взгляд на ее полных грудях.

После обеда она оделась довольно быстро. Я смотрел, как перед зеркалом подводит карандашом линию губ, помады почти не видно, как и косметики, а когда водрузила на переносицу массивные очки, я сказал одобрительно:

– До чего же здорово…

– Что? – поинтересовалась она, не поворачиваясь от зеркала.

– Этот вот контраст… Строгая такая леди, само воплощение сурового бизнеса, а затем р-р-р-раз!.. и великолепнейшая нудистка!

Она приподняла брови, словно в удивлении, но я понял, что лишь рассматривает мимику, вживаясь в роль неприступной строгой леди то ли бизнеса, то ли еще чего воинственно-неженственного. Отодвинулась, смотрела строго и придирчиво.