Мужчины не ее жизни - Ирвинг Джон

— Видишь ли, Эдвард, — сообщил Мятный сыну, — фрагмент такого рода, являющийся итоговым как по содержанию, так и по тональности, наверняка должен открывать главу или, что более вероятно, завершать. А поскольку он предполагает завершение в более глобальном смысле, отрывок такого рода скорее будет обнаружен ближе к концу книги, чем в ее начале.

— Понятно, — сказал Эдди. — Так откуда он?

— Ироническая тональность сразу его выдает, — продолжал гнусавить Мятный. — Смесь сладости и горечи. Здесь есть что-то пасторальное, но это больше, чем пастораль.

— Из какого это романа, папа? — умоляющим тоном сказал Эдди.

— Да это же ясно — «Адам Вид», Эдвард, — сказал старый учитель литературы своему сыну. — И он прекрасно подходит для свадьбы твоего друга, для ноябрьской свадьбы, именно в этом месяце и сам Адам Бид женился на Дине… «Морозным утром в конце ноября», — процитировал по памяти Мятный. — Это первое предложение последней, если не считать эпилога, главы, — добавил старый учитель.

Эдди чувствовал себя на грани изнеможения, но отрывок он идентифицировал, как просила его об этом Рут.

Отрывок из Джордж Элиот на свадьбе Рут Ханна прочла не очень убедительно, но сами слова были для Рут живыми.

«Что может быть важнее для двух человеческих душ, чем чувствовать, что они соединены навеки — поддерживать друг друга во всех трудах, опираться друг на друга во всех печалях, ухаживать друг за другом во всех болезнях, слиться воедино в безмолвных невыразимых воспоминаниях в момент последнего прощания?»

«А есть ли и в самом деле что-либо более важное?» — спрашивала себя Рут. Она полагала, что только-только начинает любить Алана; она считала, что уже любит его сильнее, чем кого-либо в ее жизни, кроме отца.

Гражданская церемония, которую проводил местный мировой судья, состоялась в любимом книжном магазине Рут в Манчестере, штат Вермонт. Владельцы магазина, муж с женой, старые друзья Рут, были настолько добры, что закрыли свой магазин на пару часов, хотя это и был самый книжный уик-энд в году. После свадьбы книжный магазин открыл двери, как обычно, но число покупателей, ждущих, чтобы их обслужили, было больше, чем ожидалось. Среди них были и искатели редкостей. Новоявленная миссис Олбрайт (впрочем, Рут Коул никогда так не называли), покидая магазин на руках Алана, отвела глаза в сторону от зевак.

— Если тут есть журналисты, я с ними разберусь, — прошептала Ханна Рут.

Эдди, конечно, оглядывался в поисках Марион.

— Она здесь? Вы ее видите? — спросила Рут, но Эдди только покачал головой.

Рут предполагала, что появится и кое-кто еще. Она думала, что появится бывшая жена Алана, хотя Алан только улыбнулся, узнав про ее страхи. Вопрос о детях стал причиной горького раздора между Аланом и его бывшей женой, но их развод был совместным решением. Навязчивость была не в характере его бывшей жены, сказал Алан.

В этот хлопотливый уик-энд Дня благодарения им пришлось припарковаться на некотором расстоянии от книжного магазина. Они прошли мимо пиццерии и магазина, продающего свечи, и тут Рут поняла, что за ними следят; невзирая на то, что у плохого любовника Ханны была внешность охранника, кто-то шел за их маленькой свадебной процессией. Алан взял Рут под руку и ускорил шаг; они теперь находились вблизи парковки. Ханна постоянно поворачивала голову, оглядываясь на преследующую их пожилую женщину, но отпугнуть ее не удавалось.

— Она не журналистка, — сказала Ханна.

— Да ну ее в жопу, — сказал плохой любовник Ханны. — Просто какая-то старуха.

— Я с этим разберусь, — сказал Эдди О'Хара.

Но на эту старуху чары Эдди никак не действовали.

— С вами я говорить не буду. Я буду говорить с ней, — сказала Эдди пожилая дама, показывая на Рут.

— Послушайте, у нее сегодня свадьба. Шли бы вы отсюда куда подальше, — сказала Ханна.

Алан и Рут остановились и повернулись к старухе, которая запыхалась, преследуя их.

— Это не моя бывшая, — прошептал Алан, но Рут уже в этом ничуть не сомневалась, как не сомневалась она в том, что эта старуха — не ее мать.

— Я хотела увидеть ваше лицо, — сказала пожилая дама, глядя на Рут.

Старуха по-своему была так же неописуема, как убийца Рои. Это была еще одна распоясавшаяся старуха. И, подумав об этом, еще до того, как старуха снова заговорила, Рут внезапно поняла, кто перед ней. Кто еще мог быть так навязчив, кроме вдовы на всю оставшуюся жизнь?

— Ну вот, теперь вы увидели мое лицо, — сказала ей Рут. — Что дальше?

— Я хочу увидеть ваше лицо еще раз, когда вы будете вдовой, — сказала рассерженная вдова. — Не могу этого дождаться.

— Эй, — сказала Ханна старухе, — когда она станет вдовой, вас уже не будет на этом свете. Да судя по вашему виду, вы уже сегодня можете загнуться.

Ханна перехватила руку Рут от Алана и потащила ее к машине.

— Идем, детка, у тебя сегодня свадьба!

Алан бросил взгляд на старуху, а потом последовал за Рут и Ханной. Плохой любовник Ханны, хотя и имел вид громилы, на самом деле был настоящей бабой. Он только топтался на месте и поглядывал на Эдди.

А Эдди О'Хара, еще ни разу не встречавший пожилую даму, которая могла бы и желала противиться его чарам, решил, что ему стоит попробовать еще раз с рассерженной вдовой — та смотрела вслед Рут, словно хотела навсегда запомнить этот момент.

— Разве вы не согласны с тем, что день свадьбы священен или должен быть священным? — начал Эдди. — Разве он не принадлежит к тем дням, которые мы всю жизнь храним в памяти?

— О да, я согласна, — со страстью сказала старая вдова. — Она наверняка запомнит этот день. Когда ее муж умрет, она будет помнить его больше, чем ей того захочется. Не проходит и часа, чтобы я не вспоминала дня своей свадьбы!

— Я вас понимаю, — сказал Эдди. — Позвольте проводить вас до вашего автомобиля.

— Нет, спасибо, молодой человек, — сказала ему вдова.

Эдди, сраженный наповал ее благочестием, повернулся и поспешил за свадебной процессией. Они все спешили, может быть, из-за промозглости ноябрьского дня.

Ближе к вечеру состоялся небольшой обед. Пришли местные книгопродавцы, пришел Кевин Мертон (сосед Рут, присматривавший за домом в ее отсутствие) с женой. Медового месяца Алан и Рут не планировали. Новая пара собиралась, как сообщила Рут Ханне, чаще пользоваться домом в Сагапонаке, чем в Вермонте. «В конечном счете, когда появится ребенок, нам придется выбирать между Лонг-Айлендом и Новой Англией, и выбор будет очевиден», — сказала Рут. (Когда придет время отдать ребенка в школу, ей бы хотелось, чтобы это произошло в Вермонте.)

— А когда ты узнаешь, что будет ребенок? — спросила Ханна у Рут.

— Когда забеременею — или нет, — ответила Рут.

— Но ты уже пытаешься? — спросила Ханна.

— Мы собираемся начать пытаться после Нового года.

— Так скоро?! — воскликнула Ханна. — Да, времени вы не теряете.

— Мне тридцать шесть, Ханна. Я уже потеряла немало времени.

Факс в вермонтском доме работал непрерывно, и Рут все время вставала из-за стола, чтобы прочесть сообщения. (По большей части это были поздравления от зарубежных издателей.) Она получила очень милое послание от Маартена и Сильвии из Амстердама. (СЕРДЦЕ УИМА БУДЕТ РАЗБИТО! — писала Сильвия.)

Рут просила Маартена держать ее в курсе того, как будет идти расследование убийства проститутки. Маартен сообщал, что никаких новостей относительно убийцы нет. Полиция об этом помалкивает.

— А дети у нее были? — задала Рут в одном из факсов вопрос Маартену. — Я все время думаю, были ли у бедной женщины дети.

Но о дочери проститутки в новостях ничего не сообщалось.

Рут села в самолет, пересекла Атлантику, и все, что случилось в Амстердаме, перестало существовать. Только лежа без сна в темноте, она ощущала прикосновение висящего на вешалке платья или запах кожаного топа, который был в стенном шкафу Рои.

— Ты мне скажешь, когда забеременеешь? — спросила Ханна у Рут, когда они мыли посуду. — Хоть это-то ты не собираешься хранить в тайне?

— У меня нет никаких тайн, — солгала Рут.

— Ты самая большая тайна из всех, что я знаю, — сказала ей Ханна. — Я узнаю, что с тобой происходит, так же, как об этом узнают и все остальные. Мне просто нужно дождаться твоей следующей книги.

— Но я не пишу о себе, Ханна, — напомнила ей Рут.

— Это только слова, — сказала Ханна.

— Конечно, я тебе скажу, когда забеременею, — сказала Рут, меняя тему. — Ты об этом узнаешь первая после Алана.

Ложась в ту ночь в постель с Аланом, Рут чувствовала, что лишь отчасти в мире с самой собой; еще она чувствовала себя измотанной.

— Ты в порядке? — спросил Алан.

— В порядке, — сказала ему Рут.

— У тебя усталый вид, — сказал Алан.