Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

Он плотнее засел в кустах и стал внимательно наблюдать за окружающими сопку зарослями.

Через несколько минут он разглядел в бинокль, что стреляли друг в друга человек пять или шесть, они перебегали с места на место и перестреливались почти в упор, шагов с пяти, а может быть, и меньше. По их одежде он понял, что это китайцы, и подумал, что, наверное, это одна банда хунхузов или контрабандистов попала в засаду к другой.

Перестрелка продолжалась ещё минут десять и затихла.

«Или всех перебили, или кончились патроны».

Для Адельберга первое было бы лучше, потому что незамеченным мимо них по открытой местности он бы не прошёл. Выбор оставался небогатый – или убедиться в том, что там все мертвы, или дожидаться темноты. Для верности он посидел ещё минут двадцать; выстрелов больше не было, передвижений тоже, надо было на что-то решаться, потому что отсиживаться в этой непонятной ситуации можно было сколько угодно. Если бы в этой схватке кто-то победил, он бы уже их увидел, однако там никто не двигался.

«Ну, Леонид Алексеевич, спасибо тебе за заботу: патроны могут оказаться нелишними!» Адельберг невольно вспомнил добрым словом начальника партии.

В районе сопки было тихо.

«Ну что! Вперед? Посмотрим, что там за война?»

Он пригнулся и саженей пятьдесят, прячась за густой подлесок, прошёл вдоль по склону, не спускаясь в долину, и ещё раз посмотрел в бинокль. Шевелений не было, тогда он оставил сумку, пригнулся и, подхватив заряженный карабин, побежал.

Он подобрался к Машкиному Пупу и начал обходить крутой склон, приближаясь к берегу протекавшей под сопкой Гунбилахэ.

«Вот тебе и Гунилиха-Губилиха».

На берегу торчала наполовину вытащенная из воды и накренённая одним бортом деревянная плоскодонная лодка; из неё по пояс, лицом в воду, свисал человек. Адельберг осторожно подобрался, лодку покачивало течением, и тело убитого покачивалось в такт; его длинные волосы плыли по течению и были похожи на чёрные водоросли; из открытой, висевшей на поясе потёртой кожаной кобуры торчала рукоятка наполовину вытащенного револьвера.

«Этого подстрелили первым!» – подумал Адельберг.

Он стал осматриваться: совсем близко от лодки, примерно в полутора саженях, лицом вниз лежал человек, и рядом с ним валялся карабин; от головы этого человека осталась только половина, затылок был отбит.

«Этого застрелили сверху, когда он бежал в сторону лодки, значит, засада сидела наверху, на сопке».

Он посмотрел на каменистый склон и увидел, что наверху из-за большого серого валуна торчат чьи-то колени, одетые в китайские штаны. Адельберг поднялся и увидел мёртвого китайца, сидящего на корточках и прислонившегося к камню правым плечом. В левой отвисшей руке он ещё держал маузер, рядом лежала винтовка.

«Так, по мере стрельбы – этот в лодке первый, этот, без затылка, – второй, а который за камнем – третий».

Вдруг он услышал тихий звук, похожий на стон. Он присел за камень рядом с убитым и стал прислушиваться. Через несколько минут стон повторился, он доносился снизу, из-под южного склона сопки. «Раненый!» – понял Адельберг, толкнул ногой винтовку и маузер сидевшего за камнем китайца, оружие соскользнуло вниз и исчезло в высокой траве. – На всякий случай – раз есть один раненый, значит, могут быть и другие – недобитые». Он спустился на берег, пошёл вдоль склона и наткнулся ещё на один труп, который лежал головой к реке, видимо, и этот человек бежал к лодке.

«Итак, в лодке было по меньшей мере трое плюс один убитый из нападавших, и ещё один стонет. Трое на двое или…»

На узкой полоске берега между урезом воды и склоном наметилась тропа из только что примятой темно-зелёной, ещё сочащейся травы – это по ней бегали стрелявшие друг в друга люди, а то этого ходили те, которые готовили засаду. В том, что это была засада, сомнений не оставалось.

Проходя по натоптанной дорожке, Адельберг видел в траве свежие блестящие гильзы, а на валунах сколы от рикошетов.

Сопка округлялась, отворачивала от берега, рядом росли высокие, выше человеческого роста кусты, у них была сросшаяся крона, которая образовывала обширную густую заросль. Видимо, люди из лодки, их могло быть и трое, и четверо, и пятеро, пытались прорваться сюда.

Из-под ближнего куста торчала рука; он подошёл и увидел ещё одного убитого, на нём была надета синяя китайская куртка со стоячим воротником и длинным рядом мелких пуговиц. По его позе было трудно определить – он был из тех, кто нападал, или из тех, кто защищался.