Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

– То-то! – сказал Вакадзуки, и Кэндзи услышал, как забулькала водка. – Вот теперь хорошо, теперь я закончу!

– А ты не торопись, нам ещё ехать и ехать. Правильно, Хоккайдо-Саппоро?

Кэндзи не расслышал ответа молодого солдата, но открыл глаза, в этот момент заполоскало полог кузова, и в свете луны он увидел глаза солдата Коскэ, который продолжал сидеть в самом конце скамейки. Он сидел в той же позе и расширенными глазами смотрел куда-то в середину кузова. В его взгляде было столько боли, что Кэндзи стало неудобно оттого, что он подсматривает.

– Господин Иидзима был настоящий самурай, никто не знал, что он замыслил.

– Ну-у!!! – не удержался Аидзава.

– Вот тебе и «ну-у!». Вечером, когда все легли спать, Коскэ спрятался и вдруг увидел, как к покоям служанки приближается какая-то мужская фигура; он выскочил, ударил её пикой и с ужасом обнаружил, что это был его господин!

– Вот это да!!! – выдохнул Аидзава.

– Слушай дальше! А у служанки её любовник уже был, поэтому Коскэ ждал его зря. А господин про них всё знал, он знал, что задумал Коскэ, и ему надо было дать Коскэ, своему кровнику, убить себя, но сделать это так, чтобы потом самого Коскэ не казнили за убийство его же господина. Тогда Иидзима и прикинулся любовником служанки! Коскэ на него напал и смертельно ранил, но у господина уже было написано завещание, по которому Коскэ становился его наследником! Наследником дома Иидзимы! Но только в том случае, если он отомстит прелюбодеям! И раненый Иидзима отослал Коскэ из дома, сам вошёл в покои служанки, этой сволочной бабы, и дал себя убить её любовнику, но прежде сильно ранил его. Хотя и смертельно раненный сам, он, будучи мастером меча школы синкогэ рю, ранил врага.

Вакадзуки замолчал.

Все, кто его слушал, а его слушали все, кто находился в кузове, ждали, что он продолжит, но он молчал. И снова не выдержал Аидзава:

– А зачем всё это?

– Эх, ты, крестьянская твоя башка! Это у нас всё просто, а у них, у самураев, всё по закону…

– Ну?

– Что «ну»? У Иидзимы не было наследника, и он хотел назначить наследником своего преданного слугу Коскэ, он же тоже был из самурайского рода, но тот был его кровником, хотя об этом никто и не знал, но сам-то он знал! Теперь понял?

– Нет! – честно признался Аидзава.

– Я и вижу, что нет! Он дал Коскэ возможность себя ранить и этим совершить кровную месть, но одновременно он отомстил прелюбодеям, хотя раненый прелюбодей со служанкой потом убежали. Все подумали, что Иидзиму на самом деле убил любовник, а такое убийство самурая в его доме – это позор, если оно не будет отомщено, так мне объяснил мой дед, поэтому Коскэ должен был им отомстить и на его могилу принести их отрубленные головы. Тогда он по завещанию Иидзимы и становился законным наследником дома. А отомщённый дом снова восстанавливается в своих правах. Так в конце концов и получилось, и верный Коскэ настиг прелюбодеев, убил их, стал самураем и хозяином дома Иидзимы! Вот так надо служить своему господину, а нам, простым солдатам, – своему императору. Я так думаю! А не то что эти, которым запретили носить по два меча, и они, сопляки, два года назад решили, что император – это их собственность! Слышишь, мидзуноми яро! Эй, Коскэ!..

С каким удовольствием Кэндзи слушал пересказ Вакадзуки старой любимой пьесы, с таким же неудовольствием он услышал его последние слова, это его сильно покоробило, и он не выдержал:

– Господин Вакадзуки, я не слышал, о чём вы только что говорили, но сейчас уже слишком поздно. Если вам не положено спать – назначьте дежурного и определите смены, и не стоит так кричать. Вы меня поняли?

Вакадзуки, ошарашенный неожиданными словами лейтенанта, вскочил, ударился головой о ребро кузова и сказал: «Слушаюсь!»

После этого в машине надолго повисла тишина; было слышно, как на плохой дороге ревёт мотор, а на хорошей – шуршат шины их грузовика. Кэндзи лежал, он не мог заснуть и уже не хотел, потом он привстал на локтях, привыкшими к темноте глазами оглядел попутчиков и увидел, что Вакадзуки спит, уткнувшись головой в сложенные на коленях руки; молодой Хоккайдо-Саппоро повесил голову и держится за стоящую колом «арисаку»; не спал только старый солдат Аидзава, он тоже держался за свою «арисаку», с которой предусмотрительно снял штык.

И Коскэ.

«Ничего, завтра разберёмся, кто в машине старший и что это за привычка пить так много водки! – подумал Кэндзи. – Но Вакадзуки всё-таки молодец, так понимать долг перед императором и так удачно подобрать для этого историю! Только он рассказал её не всю и не до конца».