ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ - Юй-Кунь Ши

— Эх, Бай Юй-тан! Спишь ты, что ли? — рассмеялся Сюй Цин и крикнул: — Брат Чжань, неси «три драгоценности»!

Чжань Чжао вошел в зал, положил узел и тоже рассмеялся:

— Вот, брат Бай, не посрамил я своего имени!

Бай Юй-тан совсем растерялся, а тут еще в дверях появились Лу Фан и Дин Младший.

Бай Юй-тан быстро сбросил с себя халат, выскочил из зала и побежал к бамбуковой роще.

— Надо его непременно догнать, — сказал Лу Фан, но в это время вошел Сюй Цин и сказал:

— Бай Юй-тан свернул за гору и пропал.

Лу Фан топнул ногой с досады:

— Ведь за горой — река. А с того ее берега прямая дорога в Сунцзян. Когда-то Бай Юй-тан устроил там для себя мост — между двумя столбами натянул цепь, — ведь пятый брат не умеет плавать.

— Вот тут и была бы кстати помощь Цзян Пина! — заметил Дин Младший.

Бай Юй-тан тем временем перебрался через ограду и свернул за гору, но, к его ужасу, мост оказался уничтоженным. Пока он метался по берегу, из камышей вдруг выплыла рыбачья лодка.

— Эй, рыбак, — обрадовался Бай Юй-тан, — перевези меня, я хорошо заплачу!

Рыбак подогнал лодку к берегу.

Если хотите знать, что произошло после этого, прочтите следующую главу.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Бай Юй-тан прыгнул в лодку, и она отчалила. На середине реки старик вдруг перестал грести:

— Знаете пословицу: «Хочешь барыш — терпи поначалу убыток»? За перевоз я с вас не возьму, на вино дадите — и ладно. А не дадите — перевозить не буду.

— Я ведь слово дал, — сказал Бай Юй-тан.

— На слово полагаться нельзя.

— Вот, возьми в залог, — Бай Юй-тан снял с себя куртку.

Рыбак взял куртку, тщательно осмотрел и сказал:

— Вы уж не сердитесь, господин, такое у нас правило.

Пока они вели разговор, появилась другая лодка, мчавшаяся наперерез им. Из лодки кричали:

— Эй» спозаранку успел сорвать куш!

— Какой там куш — простая куртка, — отозвался рыбак. — Ну-ка взгляни, сколько за нее дадут?

— Точно не знаю, но на выпивку хватит.

— А я как раз и собрался выпить.

Рыбак перепрыгнул к приятелю в лодку, и Бай Юй-тану волей-неволей пришлось взяться за шест. Но как он ни старался, лодка не двинулась с места. В это время из небольшой каюты на корме вышел человек невысокого роста в широкополой шляпе. Признав в нем Цзян Пина, Бай Юй-тан вспыхнул от злости и замахнулся шестом. Цзян» Пин нырнул, потом высунул голову из воды, ухватился за борт и крикнул:

— Не хочешь водицы попить?

Не успел Бай Юй-тан ответить, как лодка перевернулась и Золотоволосая Мышь мгновенно превратилась в мокроволосую. Цзян Пин схватил Бай Юй-тана за волосы и поплыл к берегу. Там уже их ждали. Бай Юй-тана вытащили, привязали к шесту и понесли.

Тем временем Чжань Чжао с Лу Фаном и братьями Дин вернулись в Мохуацунь. Едва вошли в ворота усадьбы, как Дин Младший спросил у слуги:

— Как самочувствие господина Цзян Пина?

— Вчера вечером он ушел, — ответил слуга. — Сразу же после вас. Сказал, что уговорился встретиться с каким-то человеком.

Пришли в гостиную. Пока Дин Старший ходил проведывать матушку, Дин Младший распорядился насчет вина и закусок.

Но только все сели за стол, как прибежал работник:

— Вернулся господин Цзян!

Братья вышли навстречу. У ворот и в самом деле стоял Цзян Пин и отдавал какие-то указания слугам, которые отвязывали Бай Юй-тана от шеста.

— Пусть пятый брат умоется и переоденется, а поговорить можно и потом, — сказал Лу Фан.

Все снова вернулись в зал, Бай Юй-тана слуга провел во внутренние покои, где стоял большой чан с водой, а на кровати были приготовлены рубашка, белые штаны, зеленый халат, белая куртка, шелковый пояс и красная головная повязка. Умывшись и надев все чистое, Бай Юй-тан почувствовал себя бодрее.

Когда выпили вина, Лу Фан обратился к Бай Юй-тану.

— Брат, забудем прошлое и, прошу тебя, пойдем с нами в Кайфын.

Гнев Бай Юй-тана от этих слов поднялся до небес, но он сдержался и сказал лишь:

— Нет, в Кайфын пойти я не могу!

Тут в разговор вмешался Храбрец с Юга.

— Не горячитесь, брат. Прежде чем действовать, всегда надо все тщательно обдумать.

— О чем мне думать? — вспыхнул Бай Юй-тан. — В Кайфын я не пойду. Сказал, и баста!