V. - Пинчон Томас

— Что ж, почти получилось, — обратился он к улетевшей птице и к снегу. Он положил шляпу на лицо, закрыл глаза. И вскоре задремал.

Шум внизу понемногу стихал. Тела уносили и запихивали в скотовоз. Машина с громкоговорителем прокашлялась помехами, а потом уехала. Прожекторы выключили, а сирены, демонстрируя эффект Допплера, помчались в направлении штаба берегового патруля.

Профейн проснулся рано утром. Он был припорошен снежком и продрог до последней косточки. На ощупь он спустился по обледенелым ступенькам, поскальзываясь чуть ли не на каждой. Корабль был пуст. Профейн отправился греться под палубу.

Снова он попал в самую сердцевину чего-то неодушевленного. Снизу донесся шум. Скорее всего — ночной вахтенный.

— Вот не дадут побыть одному, — пробормотал Профейн и двинулся на цыпочках вдоль прохода. На полу он заметил мышеловку, аккуратно поднял ее и швырнул в проход. Она ударилась о переборку и отскочила с громким БРЯК. Шаги резко стихли, затем возобновились, но стали более осторожными — двигались где-то под Профейном, потом — вверх по трапу — туда, где лежала мышеловка.

Профейн посмеялся и нырнул за угол. Там нашел очередную мышеловку и отправил ее вслед за коллегой. БРЯК. Шаги забарабанили вверх по лестнице.

Четырьмя мышеловками позже Профейн очутился на камбузе, где вахтенный затеял варить некую кофейную бурду. Рассчитывая, что хозяин проплутает еще хотя бы пару минут, Профейн поставил на плиту чайник.

— Эй! — закричал вахтенный. Он оказался двумя палубами выше.

— Охо-хо! — отозвался Профейн. Он украдкой выбрался из камбуза и отправился на поиски мышеловок. Одну нашел наверху, на следующей палубе. Он поднял мышеловку, ступил на трап и бросил ее по невидимой дуге. По крайней мере, спас мышей. Сверху раздался глухой удар, потом — крик.

— Мой кофе, — вспомнил Профейн и бросился вниз по трапу через ступеньки. Он бросил в кипяток пригоршню смеси и скользнул к противоположному краю камбуза, едва не наткнувшись на вахтенного, который гордо шествовал с мышеловкой, свисающей с левого рукава. Профейн стоял довольно близко и видел его взгляд, исполненный терпения и муки. Вахтенный вошел на камбуз, и Профейн тут же выскочил в проход. Он успел пробежать три палубы вверх, когда услышал рев, доносившийся с камбуза.

— Ну что там еще?

Он попал в коридор, по обе стороны которого располагались пустые пассажирские каюты. Подобрав оставленный сварщиком мелок, он написал на переборке ИМЕЛ Я СЮЗАННУ СКВАДУЧЧИ и ниже И ВСЕХ ВАС, БОГАТЫЕ ВЫРОДКИ, подписался ФАНТОМ и почувствовал себя лучше. Кто будет плавать в Италию на этой штуковине? Скорее всего, председатели правлений, кинозвезды и депортированные рэкетиры.

— Сегодня, — промурлыкал Профейн, — сегодня, Сюзанна, ты принадлежишь мне. — Чтобы расписывать переборки, обезвреживать мышеловки. Это больше, чем сделал бы для тебя любой из пассажиров. Он поплелся по проходу, собирая мышеловки.

На подходе к камбузу он снова принялся разбрасывать их во все стороны.

— Ха-ха, — сказал вахтенный. — Давай, шуми! А я пока допью твой кофе.

И допил. Профейн рассеянно поднял единственную оставшуюся мышеловку. Она сработала и схватила его сразу за три пальца между первой и второй фалангами.

Что я должен делать, — подумал он, — кричать? Нет. Вахтенный и без того достаточно посмеялся. Стиснув зубы, он отцепил мышеловку, взвел ее, бросил через иллюминатор в камбуз и бросился бежать. Когда он спрыгнул на пирс, ему в затылок угодил снежок и сбил с головы ковбойскую шляпу. Он наклонился за шляпой и подумал: не произвести ли ответный выстрел? Нет. И побежал дальше.

Паола ждала у парома. Когда они поднимались на борт, она взяла его за руку.

— Мы когда-нибудь уйдем с этого парома? — все, что он сказал.

— Ты весь в снегу. — Она встала на цыпочки, чтобы стряхнуть с него снег, и он чуть ее не поцеловал. На морозе рана от мышеловки болеть перестала. Поднялся прилетевший из Норфолка ветер. На этот раз они остались внутри.

Рэйчел нашла его на автостанции в Норфолке. Согнувшись, Профейн сидел рядом с Паолой на деревянной грязновато-бледной лавке, протертой поколением случайных задниц; два билета до Нью-Йорка; "Нью-Йорк", — стучало внутри его ковбойской шляпы. Профейн закрыл глаза и пытался уснуть. Он уже начал отрубаться, когда по трансляции объявили его имя.

Он не успел еще проснуться, но уже знал — кто это может быть. Как чувствовал. Он часто думал о ней.