Престиж - Прист Кристофер

Решение принять на работу Олив Уэнском созрело практически сразу. У нее была прелестная, точеная фигурка – не долговязая, не широкая в кости. Горделивая посадка головы подчеркивала правильный овал лица. Американка по происхождению, она так и не избавилась от акцента, типичного, по ее словам, для жителей Восточного побережья, хотя уже не первый год работала в Лондоне. Стараясь держаться как можно проще, я представил ее Томасу Элборну и Джорджине Харрис, а затем спросил, может ли она предъявить какие-нибудь рекомендации. При найме персонала это немаловажный момент; рекомендательное письмо от известного иллюзиониста почти всегда играло для меня решающую роль. Олив предъявила две рекомендации: одну дал неизвестный мне фокусник, выступавший на курортах Суссекса и Гемпшира, зато вторую – сам Жозеф Бюатье де Кольта, один из виднейших иллюзионистов того времени. Не скрою, это произвело на меня должное впечатление. Я передал рекомендацию де Кольта Томасу Элборну, чтобы посмотреть на его реакцию.

– И долго вы работали у мсье де Кольта? – спросил я.

– Всего пять месяцев, – ответила она. – У меня был контракт только на период гастролей по Европе.

– Так-так.

После этого вопрос о найме стал чистой формальностью, но мне все равно полагалось проверить ее навыки. Именно для этой цели на просмотр явилась Джорджина: было бы недопустимо требовать, чтобы претендентка, даже такая опытная, как Олив Уэнском, демонстрировала свои таланты в отсутствие «дуэньи».

– Вы принесли с собою балетное трико? – спросил я.

– Конечно, сэр.

– Тогда будьте любезны…

Через несколько минут Олив Уэнском, переодевшись в облегающее трико, подошла в сопровождении Томаса к нашему реквизиту, где ей предстояло показать, на что она способна. Появление цветущей девушки из якобы пустого шкафчика – это один из стандартных иллюзионных трюков. Ассистентка должна втиснуться в потайной отсек: чем меньше пространство, тем поразительнее результат. Для вящего эффекта девушку непременно облачают в пышное, яркое платье, расшитое блестками, которые сверкают в огнях рампы. Нам всем сразу стало ясно, что Олив прекрасно знает, что к чему. Сначала Томас подвел ее к «Паланкину» (от которого мы к тому времени практически отказались, ибо трюк получил слишком широкую известность), и нам даже не пришлось ей показывать, где расположен потайной отсек, – она с ходу забралась внутрь.

После этого мы с Томасом решили посмотреть, как она выполняет «Ярмарку тщеславия» – это иллюзия прохождения сквозь зеркало, трюк сам по себе несложный, но требующий от ассистентки значительной ловкости и координации движений. Олив сказала, что ей не доводилось исполнять его на сцене, но стоило нам продемонстрировать ей механизм, как она, ловко изогнувшись, прошла насквозь с похвальной быстротой.

Оставалось только проверить соответствие ее физических данных нашему основному трюку; впрочем, окажись она слишком рослой, мы с Томасом уже были готовы решиться на подгонку части аппаратуры. Но оказалось, что беспокоиться не о чем. Томас поместил ее внутрь ящика, который у нас использовался для номера «Казнь принцессы» (доставляющего массу неприятностей ассистентке, вынужденной надолго застывать без движения в крайне неудобной позе). Она входила и выходила без сучка без задоринки, заверив нас, что готова сидеть скорчившись, сколько потребуется.

Излишне говорить, что Олив Уэнском с честью выдержала и все остальные испытания, по окончании которых я объявил о своем решении и положил ей обычное в таких случаях жалованье. За одну неделю мы с ней отрепетировали все номера программы, которые требовали ее участия. Вскоре Джорджина, выйдя замуж, взяла расчет, и Олив стала моей постоянной ассистенткой.

Как гладко все выходит на бумаге, как бесстрастно и профессионально! Вот я изложил официальную версию, а теперь слово возьму я; согласно нашей Конвенции добавлю к этому, если позволите, пару непреложных истин, которые до сих пор скрывал от своих близких. Еще немного – и Олив сделала бы из меня полного идиота; т. обр., будет только справедливо, если я открою правду.

Разумеется, Джорджина не присутствовала при этих испытаниях. И я тоже. В студии был Томми Элборн, но он, как обычно, держался в сторонке. Мы с Олив сидели наедине у меня в кабинете.

Я спр., есть ли у нее с собою балетное трико, и она отв., что нет. Глядя на меня в упор, она держала красноречивую паузу, пока я соображал, к чему бы это и что у нее на уме. Все претендентки знают, что их будут обмерять и подвергать всяческим проверкам. Никто не приходит на просмотр без трикотажного костюма.