Отец наших отцов - Вербер Бернар

Журналисты заказали кока-колу. Стройный юноша принес две бутылки с прозрачной жидкостью и темным осадком на дне и объяснил, что нужно встряхнуть бутылку – тогда порошок и жидкость перемешаются. А потом сорвал крышки с бутылок своими ослепительно белыми зубами.

Вокруг туристов столпились дети, предлагая местные украшения ручной работы и выкрикивая на ломаном английском головокружительные цены.

– Хапана асанте сана, – произнес Исидор. Удивленные дети расхохотались и исчезли.

– Что вы им сказали?

– Хапана – нет, асанте сана – спасибо. Это суахили.

– Вы говорите на суахили? – потрясенно спросила Лукреция.

– Нет, я жульничаю, – улыбнулся Исидор и показал ей путеводитель по Танзании, раскрытый на странице с двадцатью самыми необходимыми фразами: «Где туалет?», «Это слишком дорого», «Я требую адвоката», «Свяжитесь с моим посольством», «Нет, это меня не интересует».

Большой вентилятор над ними рассекал жаркий воздух, в котором кишели зараженные малярией комары. Оглушенные его лопастями, комары дождем сыпались на журналистов.

– Итак, вы предлагаете продолжить путешествие? – спросила Лукреция.

– Последуем за обезьяной.

– Вы по-прежнему считаете, что «С» на зеркале означало «обезьяна»?

Ее толстый спутник пожал необъятными плечами.

– Не знаю. Быть может, в этой истории есть несколько обезьяноподобных персонажей. Во-первых, похитившая вас недалеко от моего дома банда в обезьяньих масках. Они вполне могли убить профессора. Во-вторых, сама обезьяна-акробат.

– Еще экологи из ФОЖа, они тоже ходят в масках.

– Для полноты картины не хватает только обезьян в человеческих масках.

– «С» может означать и «Сандерсон», и «Софи Элюан», и «Сола Ван Лизбет».

Или «сатана», «змея»[6], «подделка»[7].

– Рассмотрим гипотезу с обезьяной. Тут сразу встает вопрос: почему обезьяна бросает камни в астронома? Почему играет в русскую рулетку со сторонником теории случайности? Зачем запирает в клетке с кодовым замком защитницу теории адаптации?

– Вы хотите спросить, почему она действует с юмором? – подсказал Исидор Катценберг.

В холле раздавались звонкие голоса туристов в шортах и панамах, приценивавшихся к скульптурам из черного дерева. Надпись «Сделано в Сингапуре» на местных произведениях искусства совершенно их не смущала. Они считали ее отличным поводом сбить цену.

– Может быть, обезьяна-акробат просто развлекается? – предположила Лукреция.

На ленту транспортера с грохотом вывалились первые чемоданы. Пассажиры оживились и стали проталкиваться вперед, чтобы поскорее схватить свои вещи. Получив багаж, журналисты бросились на улицу к маленькому белому автобусу. Там их поджидали торговцы с майками «Я люблю Танзанию» , тамагочи с изображением джунглей, одноразовыми фотоаппаратами, толченым рогом носорога для повышения сексуальной активности, маленькими тамтамами из кожи буйвола, тамбуринами из поддельной кожи макаки, поддельными ритуальными масками, картинами с темно-фиолетовыми закатами над Килиманджаро, гамбургерами, минеральной водой, брелоками, украшенными лапками детенышей крокодила, шахматами из настоящей слоновой кости, кремом для загара, колье из зубов неизвестных животных, купальниками с узором под зебру, видеокассетами с приключениями Индианы Джонса, дисками «со звуками джунглей, которые помогут вам перенестись в девственный лес» и местными сигаретами из сена.

Если клиенты проявляли заинтересованность, продавцы тут же предлагали им пластмассовые Эйфелевы башни, венецианские гондолы из черного дерева, статуи Свободы из мыльного камня.

Праздник начинался с этих покупок. Туристы, очарованные изобилием искусственных сокровищ, забывали даже взглянуть на окружавший их пейзаж и диких животных. Иногда маленькие обезьянки усаживались на крышу автобуса и рассматривали туристов в металлической клетке.

Лукреция оторвалась от изучения большой карты, которую разложила у себя на коленях.

– Как их найти?

Большая пухлая рука ласково потрепала ее по плечу.

– Пойдем по следам человека, которые уже открыли палеонтологи. От более поздних к более ранним.

Толстый палец двигался по карте, потом замер над зеленой зоной, обозначенной: «Национальный парк Нгоронгоро».

Исидор Катценберг наклонился и показал Лукреции маленький кружок: «Лаэтоли: палеонтологический музей».

В скобках Лукреция прочла: «Следы наиболее древних человеческих захоронений». Исидор был прав. Достаточно просто наблюдать – все всегда и везде обозначено.

Комар укусил ее и улетел, оставив на месте укуса слюну, не дающую крови сворачиваться. Лукреция почесалась. Вскоре начал чесаться и Исидор. Африка уже действовала на них.

После волнений надо отдохнуть, а что может быть лучше, чем коллективное приведение себя в порядок?

Они устраиваются в тени баобаба, выбирая место, откуда хорошо просматривается все вокруг, чтобы издали увидеть опасность.

Перерыв. Время совместных гигиенических процедур.

Такие минуты сплачивают стаю больше всего. Связь между членами сообщества укрепляется во время вычесывания паразитов, которое всегда происходит согласно неизменным правилам. Производящий эту процедуру подходит к клиенту и предлагает свои услуги – строит особую гримасу, причмокивает, вопросительно вытягивает губы и показывает розовый кончик языка.

Если клиент согласен, он указывает на зудящий участок тела, который нужно вычесывать. ОН замечает, что чаще всего вычесывают не тех, у кого больше блох или вшей, а тех, кто больше других нуждается в укреплении социальных связей. Матерей и детей. Сильных самцов, подравшихся, а теперь желающих помириться с противником. Неоплодотворонных самок, жаждущих нежности. Стариков, пытающихся доказать, что они еще могут быть полезными.

Вычесывание позволяет членам стаи находиться вместе и касаться друг друга без всякой агрессии. Вычесывание успокаивает. Слабые могут задобрить сильных, которые им внушают страх. Сильные могут успокоить слабых, которых не хотят запугивать.

Все чешут друг друга в самых зудящих местах. Ловкие пальцы матерей расчесывают шерсть детей, находят струпья, которые нежно удаляют острыми ногтями.

Некоторые чешут верхними лапами, другие не боятся использовать и нижние, с достаточно длинными пальцами, которые могут проникнуть в самую глубь. Некоторые чешут одновременно и руками, и ногами, и зубами.

Это великий миг нежности. Они знакомятся друг с другом. Дотрагиваются друг до друга. Изучают кожу друг друга. Иногда, расчесывая шерсть, чешущий кладет себе в рот кусочки соскобленной кожи или клубок паразитов, который он раздавливает зубами, пока не брызнет бледный сок.

Стая с вычищенной шерстью чувствует себя повеселевшей. Хороший денек! Они съели гиппопотама, спаслись от львиц, вычесали вшей. Все чувствуют объединяющую силу стаи.

Вожак объявляет, что пора снова двигаться на север. Он просит стариков и больных держаться позади, чтобы служить щитом против хищников.

Вперед, к новым приключениям!

На земле – большой след ноги. Рука, державшая щетку, смела пыль. Отпечаток стал лучше виден. Лаская землю, рука открывала ее секреты. Все благоговейно наблюдали.

– Это окаменевший отпечаток, ему три миллиона лет, – уверенно произнес кто-то. – Большой палец отстоит от остальных, и стопа имеет двойной изгиб. Это уже характерно для человека, и поэтому считается, что это след ноги недостающего звена.

Он смел еще несколько крупинок земли.

Исидор и Лукреция несколько часов тряслись в местном такси, раскаленном и набитом туристами, которое, пыхтя, объезжало пыльные дороги парка Нгоронгоро. После обеда они приехали на стоянку в Лаэтоли, которая была закрыта для посещения, но Джеймс Мак-Фиддль, директор раскопок, разрешил французским журналистам посетить «фирменное» место.

Джеймс Мак-Фиддль был белокурым шотландцем огромного роста с глубоким голосом. Длинная светлая борода спускалась ему на грудь. Это был человек, просто созданный для жизни в полевых условиях. Земля и пыль покрывали всю одежду, а также руки и лицо палеонтолога. Из карманов его куртки торчал целый десяток всевозможных щеточек, а на кожаном ремне висели выщербленные металлические скребки.

– Красивая ножка, не правда ли?

Журналисты склонились над отпечатком. Лукреция зарисовывала его в блокнот, а Исидор, опустившись на свои слоновьи колени, тщательно изучал под лупой мельчайшие детали.

– Глядя на вас, можно подумать, что вы ловите убийцу, – пошутил Джеймс Мак-Фиддль.

– В каком-то смысле это верно, – признала Лукреция. – Мы расследуем убийство профессора Аджемьяна.

Руководитель раскопок почесал бороду.

– Я хорошо знал профессора, – сказал он. – Он начал свои поиски отсюда, и именно он нашел второй экспонат Лаэтоли.