Отец наших отцов - Вербер Бернар

– Должен быть другой выход. Подумаем, – сказал Исидор Катценберг.

Они попробовали сделать щиты из коры, но град манго был столь мощным, что защита оказалась неэффективной.

– Невозможно проиграть лемурам, почти достигнув цели! – возмущалась девушка.

– Лемурам, стоящим на страже и настроенным убить любого, – напомнил актер.

– Должен быть способ убедить их пропустить нас, – уверял толстый журналист. – Дорогой Анж Ринзули, вы жили в джунглях и наверняка знаете, как приматы убеждают друг друга в том, что у них нет воинственных намерений.

– Исидор прав. Попробуем говорить с ними на одном языке.

– Тем более что у вас это когда-то хорошо получалось, – небрежно добавил Исидор Катценберг.

Актер прикинул свои возможности.

– Я ничего не обещаю, но попытаться могу.

Он согнул колени, встал на четвереньки и медленно двинулся к центру поляны. Он опустил голову в знак покорности и повернулся вокруг своей оси, испуская слабые плаксивые стоны.

Появился маленький галаго, ростом сантиметров пятьдесят. Он осмотрел странного четвероногого с близкого расстояния, затем принялся пронзительно пищать, обнажив острые, как иглы, зубы. Выгнул грудь колесом, поднял подбородок и принял воинственную позу.

– Вы думаете, что наш предок был таким? Маленьким лемурчиком? – прошептала Лукреция.

Анж Ринзули продолжал представление. Он ударил себя по голове и вытянул руку вперед. Галаго очень осторожно подошел, затем прикоснулся губами к руке человека. Ринзули не двигался. Животное медленно впилось острыми зубками в человеческую плоть, потекла кровь. Человек сделал страдальческую гримасу, но не пошевелился.

Так же неторопливо, как он вонзал в тело отточенные резцы, примат выпустил руку человека, выражение его мордочки стало довольным. Движением головы он дал понять, что хочет укусить запястье чужака.

Как трудно высшему примату подвергаться унижениям со стороны низшего примата. Но один из плюсов актерского ремесла был в том, что Анж Ринзули привык терпеть издевки. Продюсеры и режиссеры порнофильмов никогда не отказывали себе в подобном удовольствии.

Укусив кисть, запястье и ляжку человека, вожак стаи галаго вроде бы успокоился и начал испускать звуки, похожие на тявканье. Чувствуя, что его маленький мучитель требует новых пыток, Анж Ринзули протянул другую руку. Но лемур хотел чего-то большего.

На поляну выскочили другие обезьянки галаго, гневным визгом выражая недовольство по поводу отсутствия у людей хороших манер.

Они хотели чего-то еще, но чего?

Жесты вожака сделались более понятными. Ринзули не верил глазам: его собеседник изображал сцену совокупления. Он поднял голову и беспомощно обратился к журналистам:

– Мне кажется, мысль перестрелять всех была не так уж плоха…

– Нет, – сказал Исидор. – Животное требует сексуального подчинения.

– Но мне совсем этого не хочется, – запротестовал Анж Ринзули.

– Подражайте ему. Изобразите. Может быть, этого будет достаточно.

– Мне кажется, это затрагивает честь всего рода человеческого. Перед нами всего лишь маленький зверек.

Галаго заверещал вдвое громче, выказывая нетерпение. Сородичи подбадривали его.

– А если кто-нибудь про это узнает? Моя карьера будет загублена.

– Анж, ладно вам, вы прекрасно знаете, что актер должен уметь сыграть любую роль. Представьте, что вы просто играете свою роль.

– Но я все-таки не зоофил!

Галаго орал как резаный. Капли пота усеяли лоб Анжа Ринзули.

– Это слишком… унизительно.

– Бог с вами, Анж, я уверен, что по роду вашей деятельности вы имели дело не с самыми красивыми актрисами. Вообразим, что этот юный самец галаго – просто страшная актриска.

– Да, но я играл активную роль, а не пассивную.

Жалобы и препирательства утомили Лукрецию.

– Да хватит, наконец! – крикнула она. – Что вы ломаетесь! Подумайте о том, что вы приносите жертву благородному делу. Науке! Знанию! Истине о нашем происхождении!

Анж Ринзули покорился. Он растянулся на земле, приподняв зад, опустив голову и закрыв глаза. Вожак встал сзади него, обнажил член, размером с мизинчик пигмея, и ударил им человека. Так он гордо имитировал половой акт. Лемуры издавали радостные вопли, наблюдая за победой своего вида.

– Слава богу, хоть камеры не было, – утешил себя актер, поднимаясь с земли.

Вожак галаго нанес последний удар маленьким членом по лбу Анжа Ринзули и, совершенно довольный собой, поскакал по веткам рассказывать сородичам о том, как одержал верх над безволосым гигантом.

Исидор и Лукреция воспользовались тем, что внимание галаго было отвлечено, чтобы дерзко пересечь поляну. Они склонились над кратером и фонарем посветили вниз.

Отверстие было очень глубоким.

У нее такой глубокий взгляд.

ОНА кажется ему необыкновенной.

ОНА – это тайна. ОНА – это горькая сладость. ОНА шаловлива и проницательна. ОНА – это и дитя, и мать. ОНА – вечно новая. ОНА – причина его личной эволюции.

ОН смотрит в ее глаза и восхищается ими. Ее умением радоваться жизни. Быстротой реакции, ее умом. Ее любовью к играм. Таких качеств нет ни у одной самки его стаи. ОН думает, что с ней он мог бы создать другое, новое поколение.

Сегодня они занимаются любовью немного иначе, чем обычно. Все выглядит не так, как раньше. Сначала ему кажется, что она страдает, но разве люди улыбаются, когда им больно? Потом он думает, что она, быть может, больна, но она просит его продлить эту ее болезнь. ОН начинает понимать и понимает. Это растет, растет, растет и заканчивается долгой, глубинной, мощной судорогой. Это оргазм.

ОН думает, что этот феномен, должно быть, является последствием положения стоя. ОН не может понять, как это происходит, но природа хорошо это придумала.

Чтобы самки не стояли после совокупления, принуждая сперматозоиды к утомительному подъему, «новые» двуногие самки после акта лишаются сил от наслаждения. Они должны немного полежать, а это самая лучшая поза для продвижения сперматозоидов к яйцеклетке.

Женский оргазм – адаптация к прямохождению.

Раздавленная блаженством, ОНА лежит и мурлычет с поднятыми ногами, а ОН, все еще находясь внутри ее тела, достигает пика удовольствия. Обычно у самки нарастание и спад ощущений идет медленно, а у него – быстро. Но в этот раз процесс идет неспешно и вызывает чувства гораздо более сильные.

Все тело его оцепенело. Ощущение нарастает, нарастает, нарастает. Новые гормоны прибывают в его вены. Как это удивительно! Озноб проходит по спине. Позвоночник сотрясается от незнакомых маленьких нервных разрядов.

«Мужской оргазм». ОН и не знал, что такое существует! Электрическая волна пробирает его до мозга костей. Сегодня ОН сделал еще одно открытие: у мужчины тоже бывает оргазм! Это не просто эякуляция, это что-то другое, гораздо более сильное. На пике наслаждения перед глазами вспыхивают огни, потом появляется красная пелена, оранжевая пелена, белая пелена. Пелена.

Последний выброс эндорфина погружает его в мягкий и крепкий сон.

Видя, что ОН заснул, а ОНА временно осталась без защиты, три самки решают воспользоваться удобным случаем и разобраться с чужеземкой. Как только ОНА, придя в себя после оргазма, встает и идет помочиться, они окружают ее. К ней подходит самая ревнивая. «Та, у которой светлые соски». Она молча подбирает с земли палку и делает вид, что играет с ней. Потом небрежно, словно в замедленном темпе, поднимает оружие над ее головой.

ОНА вскрикивает.

ОН мгновенно просыпается, рывком поднимается и бежит к ней.

ОНА слишком далеко.

ОН мычит на бегу. ОН хочет крикнуть «н-е-е-е-е-е-е-е-е-т!», но, поскольку слово это еще не изобретено, ОН произносит лишь «э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э!».

ОН мчится еще быстрее.

Но все равно опаздывает. Палка опускается, и череп трещит, как раскалываемый пустой орех. Самка со светлыми сосками в точности повторяет удар, убивший старого вожака. Словно показывая, что хорошо усвоила урок.

ОНА еще жива. Голова ее окровавлена, ОНА продолжает двигаться. И тут две другие самки приближаются к ней и спокойно, словно случайно, несколько раз ударяют по черепу жертвы. Будто спрашивая: «Так? Так надо действовать палкой?»

ОН издает страшный вопль. Когда ОН подбегает, все уже кончено. Ее череп превратился в месиво. В ужасе, еще не веря в реальность происходящего, ОН отступает, потрясенный этой беспричинной жестокостью. Другие самки подходят, чтобы увидеть, что же случилось. Некоторые опускают в кровавую кашу палец, чтобы съесть кусочек мозга и приобрести обольстительность этой самки, которая так хорошо умела соблазнять самцов. Может быть, они надеются и сами пережить подобную романтическую идиллию…

ОН кричит так, что, кажется, рвутся связки, расположенные в его гортани слишком низко, чтобы дать ему возможность выговорить слова, способные выразить его боль. ОН уносит искалеченное тело подруги.