Отец наших отцов - Вербер Бернар

Почему они сделали это? Странные чувства овладевают им. ОН вдруг понимает: чтобы жить счастливо, они должны были жить тайно. ОН ощущает гнев огромной силы. Бешенство. ОН кладет на землю останки своей любви и идет уничтожить убийцу. Но сородичи встают на ее защиту. Ему дают понять, что насилия уже достаточно. Еще одна смерть ничего не исправит. Стая и так стала слишком малочисленной.

ОН берет палку и идет вперед, невзирая ни на что. ОН хочет убить «ту, у которой светлые соски». Вмешивается новый вожак. Он просит его успокоиться. ОН в ответ издает рычание. ОН имеет право отомстить. Вожак толкает его. ОН вне себя от ярости. Как! Они защищают убийцу!

Вожак не знает, что сказать. Понятие справедливости еще не существует. В интересах стаи не увеличивать число мертвых. Кто будет тогда заниматься коллективной охотой? Ничего личного.

Но ОН понимает лишь, что система оберегает преступников! Его трясет, ОН кричит, бьет себя в грудь. Если стая не хочет выдать «ту, у которой светлые соски», ОН убьет всю стаю.

Сильные самцы выстраиваются стеной, чтобы помешать ему осуществить обряд мщения.

ОН угрожает им, приказывает уйти, призывает в свидетели несправедливости происходящего небо, землю, облака и стихии. Пусть все видят его гнев. ОН повторяет, что если стая будет упорствовать, укрывая самку со светлыми сосками, то ОН уничтожит всю стаю.

Словно набираясь сил для совершения этого подвига, ОН поднимает тело погибшей подруги и воет от бешенства. Его крик наполняет джунгли. Птицы, кудахча от ужаса, улетают. Лягушки прыгают в глубь болот. ОН кричит все громче. Из его открытого рта раздается вопль боли.

И тогда земля начинает дрожать.

При свете фонарика они увидели на дне кратера песок, следы и большой металлический предмет, напоминавший автомат для газированной воды.

Как самый спортивный, Анж Ринзули спустился первым по лиане, которая очень кстати свисала сбоку. Лукреция и Исидор Катценберг последовали за ним.

Они начали с осмотра металлического шкафа. Это был действительно автомат для воды, но слегка видоизмененный. На каждой кнопке был изображен символ, обозначающий какую-нибудь сладость.

Желаемое лакомство можно было получить, если правильно подобрать комбинацию символов.

– Так вот он, бог лемуров, – машина! – воскликнул Исидор Катценберг.

– Профессор Аджемьян завербовал галаго при помощи шоколада, – восхитилась Лукреция.

Это и было сокровище лемуров.

Исидор занялся автоматом. Один галаго спустился к ним по лиане, желая удостовериться, что люди не испортят их механическое божество.

– Автоматом может пользоваться только достаточно умный вид животных, – констатировал журналист. – Чтобы получить лакомство, надо нажать на кнопки, обозначающие подлежащее, сказуемое и дополнение. Короче говоря, составить логическое предложение, пусть слова и заменены символами.

Этот метод должен был заставить галаго эволюционировать. Только самые сообразительные были способны спуститься вниз, поговорить с механическим распределителем благ и получить дары. Профессор Аджемьян хотел, чтобы естественный отбор благоприятствовал не сильным и агрессивным, а способным к языку. Мозг их, таким образом, формировался по-другому.

Неудивительно, что животные встретили маленькую экспедицию градом плодов. Галаго уже были достаточно развитыми, чтобы выработать эффективную стратегию на случай вторжения непрошеных гостей.

– Профессор Аджемьян устроил в этом колодце «машину, способствующую скорейшей эволюции», – заключила Лукреция.

– «В начале было Слово», – воспроизвел Исидор первую фразу Библии. – Эта машина обучает животных слову.

Механизм напоминал тот, что журналисты видели у доктора Ван Лизбет. Следовательно, либо палеонтолог его позаимствовал, либо специалистка по пересадке органов была его сообщницей. В любом случае Соланж Ван Лизбет не могла не знать о наличии в джунглях машины, эскизы для которой делала она сама.

Анж Ринзули подтвердил это. Когда Софи Элюан перестала финансировать работы профессора Аджемьяна, этим занялась доктор Ван Лизбет.

– А какой смысл клинике по пересадке органов субсидировать исследования происхождения человека? – спросила Лукреция.

Галаго сновали вверх-вниз по лиане, словно по вертикальной автостраде. Внизу вожак встал перед машиной и складывал логические фразы на клавишах, словно желая продемонстрировать людям свое умение разговаривать с механическим богом:

«Обезьяна хочет еда», «Солнце блестит небо», «Банан есть вкусно».

Исследователи осветили оставшуюся часть пещеры. Это было помещение с круглым сводом, образовавшееся, видимо, вследствие накапливания дождевой воды. В геологии это называется карстом. Стены были гладкими, потолок на высоте приблизительно пяти метров, вход, через который они проникли в пещеру, был шириной около полутора метров.

Справа, на высоте трех метров по стене сочилась вода. Слева в углублении они заметили ящик. Они схватили и открыли его. В нем находилось письмо и другой ящичек, поменьше.

Они начали читать письмо и пережили самое сильное потрясение в своей жизни.

Катаклизм.

Неожиданно в земле образуется глубокая трещина.

В одну секунду стая исчезает под пришедшей в движение скалой.

Их словно втягивает туда. Словно кто-то зевнул и проглотил мушку.

Стая пожрана планетой-матерью, как будто наказана за ее несправедливое убийство.

ОН отступает, отступает, отступает. Там, где был лес, полный различных обитателей, отныне высится гладкая крутая скала двадцати метров высотой.

У него появляется странное чувство, что гнев его уже бессмыслен, так как мщение свершилось. И что теперь? ОН стоит неподвижно.

Снова бессознательно отступает. А бездна все ширится. Земля продолжает разверзать свой зев. ОН бежит. Вокруг все рушится. Пылает огонь, подступает жар, летит пепел. Животные спасаются от апокалипсиса. Газель мчится рядом со львом, змея – с мышами. Бедствие уничтожило вековые страхи.

Поток красно-оранжевой лавы покрывает склон и гонится за ним. ОН бежит. Лава догоняет, кипящая и ненасытная, словно гиены, когда-то преследовавшие его. Но на этот раз враг состоит из расплавленного минерала, и бороться с ним невозможно.

ОН перепрыгивает через расщелину, которая задерживает продвижение потока. ОН прыгает с ветки на ветку, но даже деревья гнутся под напором раскаленной лавы. ОН падает, катится в яму и попадает в нору.

Тут глубоко.

Влажный песок смягчает падение. Но лава и здесь настигает его, начинает литься через отверстие сверху.

ОН прижимается к стене. Это конец. Вдруг лава прекращает наступление. Она нашла другой путь.

ОН спасен.

ОН ждет.

Никто больше не нападает на него.

Обессиленный, ОН засыпает. Утром ОН осматривает свое убежище и обнаруживает, что это тюрьма. ОН в застенке, состоящем из твердых и гладких камней. Не за что уцепиться, чтобы выбраться. ОН убежал от кипящей лавы, чтобы умереть от жажды и голода.

Ну и пусть. Без нее жизнь все равно не имеет смысла.

ОН ждет смерти, но та не торопится. И тогда ОН решает попытаться выжить.

ОН садится и смотрит сквозь отверстие вверху на кусочек неба. Умоляет облака подсказать, как вылезти отсюда, как не погибнуть от голода в этой темнице.

И тогда что-то падает с неба.

– Итак, вам это удалось. Вы здесь. Спасибо, что пришли. Спасибо, что читаете мои строки. Теперь приготовьтесь удивиться.

Вся сцена напоминала картину на библейский сюжет. Исидор Катценберг держал в руках письмо. Лукреция светила ему. Анж Ринзули пытался читать через его плечо.

Исидор Катценберг неторопливо разбирал написанное.

– Я, профессор Пьер Аджемьян, находящийся в этот чудесный майский день в ясном уме и твердой памяти, много размышлял о происхождении человека. Кстати, мне всегда казалось, что считать предком обезьяну – тупиковое направление. Нет никакой причины, которая вдруг заставила бы ее превратиться в человека.

В этой головоломке не хватало одного кусочка. Я искал его всю жизнь и нашел здесь.

Животное, свалившееся с небес, к счастью, съедобно.

Спасшиеся от землетрясения смотрят друг на друга, принюхиваются. Оба решают, что другой пахнет мясом.

Голод заставляет их нервничать.

Отбросив сомнения, ОН бросается на противника, ощерив зубы и сжав кулаки. Тот принимает вызов и наносит ему удар в живот. Поединок идет не на жизнь, а на смерть. Они прерываются, только чтобы перевести дыхание.

Их силы примерно равны, и дуэль становится еще более захватывающей. Они сражаются два дня подряд.

На третий день усталость и голод вынуждают противников разойтись. Они не спят. Каждый знает, что малейшее проявление слабости будет использовано врагом.