Красношейка - Несбё Ю

— Мы рады вас приветствовать этим утром, — сказала Бетти Андресен. В школе гостиничного сервиса их учили акцентировать время суток, здороваясь с клиентами. Соответственно, еще час назад она говорила: «этим ранним утром», через час будет говорить — «в этот полдень», через шесть часов — «в этот вечер», а еще через два часа — «этим поздним вечером». А потом поедет домой, в двухкомнатную квартиру на Турсхов, мечтая о том, чтобы было кому сказать: «Спокойной ночи».

— Я бы хотел посмотреть номер, и чем выше этажом, тем лучше.

Бетти Андресен перевела взгляд на мокрое пальто посетителя. На улице лило как из ведра. С полей его шляпы свисала дрожащая капля.

— Хотите посмотреть?

Бетти Андресен продолжала улыбаться. Она научилась неукоснительно придерживаться принципа, что всех нужно считать гостями до тех пор, пока не доказано обратное. Но так же хорошо она понимала и то, что сейчас перед ней стоял типичный представитель вида «старик-который-приехал-в-столицу-и-хочет-насладиться-видом-из-окна-гостиницы-и-не-платить-за-это». Они постоянно появлялись здесь, особенно летом. И не только для того, чтобы полюбоваться видом. Как-то раз одна дама попросила показать ей номер люкс на 22-м этаже, чтобы потом описывать его, рассказывая подругам о том, где она жила. Она даже предложила Бетти пятьдесят крон за то, чтобы та занесла ее в гостевую книгу в качестве подтверждения рассказа.

— Номер на одного или на двоих? — спросила Бетти. — Для курящих или нет?

Тут большинство обычно начинает нервничать.

— Это не так важно, — сказал старик. — Главное — это вид. Я бы хотел, чтобы окна выходили на юго-запад.

— Да, тогда вам будет виден весь город.

— Именно так. Так какой номер у вас самый лучший?

— Самый лучший — естественно, люкс, но подождите, пожалуйста, я посмотрю, нет ли у нас свободного номера подешевле.

Она пощелкала по клавиатуре, ожидая, пока он заглотнет приманку. Много времени на это не потребовалось.

— Я бы хотел посмотреть этот номер.

Конечно, ты бы хотел, подумала она. Она посмотрела на старика. Бетти Андресен не любила спорить. И если самое заветное желание старика — полюбоваться видом из окна гостиницы «САС» — не стоит ему в этом отказывать.

— Пойдемте посмотрим, — сказала она и улыбнулась самой очаровательной своей улыбкой, которую обычно берегла для постоянных гостей.

— Должно быть, вы приехали в Осло по чьему-то приглашению? — вежливо, безо всякого интереса спросила она, заходя в лифт.

— Нет, — ответил старик. У него были седые кустистые брови, такие же, как у ее отца.

Бетти нажала на кнопку, двери плавно закрылись, и лифт понесся вверх. Бетти никак не могла привыкнуть к этому, ей казалось, что ее засасывает в небо. Потом двери плавно раскрылись, и она по привычке немного подождала, будто собиралась войти в новый, непохожий мир, как та сказочная девочка, которую смерч занес в волшебную страну. Но мир всякий раз оказывался старым и самым обычным. Они шли по коридору, оклеенному обоями под цвет ковра и дорогих нудных картин на стенах. Она вставила ключ в замочную скважину и любезно открыла дверь старику, который прошел мимо с выражением лица, в котором она прочла предвкушение.

— Площадь номера люкс составляет сто пять квадратных метров, — сказала Бетти. — В номере две спальни, в каждой стоит кровать king-size,[15] и две ванные комнаты, в каждой имеется джакузи и проведен телефон.

Она вошла в гостиную, где старик уже стоял и глядел в окно.

— Мебель с авторским знаком датского дизайнера Поула Хенриксена, — сказала она, проводя рукой по тонкой стеклянной крышке стола. — Может, вы хотите осмотреть ванные?

Старик не ответил. Он все еще не снял свою мокрую шляпу, и в этой тишине было слышно, как с нее на паркет вишневого дерева падают капли. Бетти встала рядом с ним. Отсюда им было видно все, что заслуживает хоть какого-то внимания: ратуша, Национальный театр, Королевский дворец, здание стортинга[16] и крепость Акерсхус. Под ними был Дворцовый парк, где деревья тянулись в стальное небо, растопырив свои черные скрюченные пальцы.

— Вам лучше было бы прийти сюда весенним днем, — сказала Бетти.

Старик повернул голову и непонимающе посмотрел на нее, и вдруг до нее дошло, что именно она сказала. Ей еще не хватало добавить: «Раз уж ты пришел сюда, только чтобы посмотреть в окно».

Она улыбнулась так мило, как только смогла.

— Когда трава зеленая и на деревьях в Дворцодом парке распустятся листья. Это очень красиво.

Он смотрел на нее, но казалось, что его мысли где-то далеко.

— Это верно, — наконец сказал он. — На деревьях листья, об этом я не подумал. — Он указал на окно: — Это можно открыть?

— Только чуть-чуть, — сказала Бетти, радуясь возможности сменить тему разговора. — Поверните вон ту ручку.

— Почему только чуть-чуть?

— Чтобы ни у кого не возникло разных глупых мыслей.

— Глупых мыслей?

Она мельком посмотрела на него. Что, у этого старика уже совсем плохо с головой?

— Выпрыгнуть из окна, — объяснила она. — Совершить самоубийство. Ведь многие несчастные люди…

Она сделала движение рукой, показывая, что именно делают несчастные люди.

— Значит, по-вашему, это глупая мысль? — Старик потер подбородок. Ей показалось, или она увидела в его морщинах намек на улыбку? — Даже если человек несчастен?

— Да, — уверенно сказала Бетти. — Во всяком случае, у нас в гостинице. И в мое дежурство.

— «В мое дежурство», — усмехнулся старик. — Это хорошо, Бетти Андресен.

При звуке своего имени она вздрогнула. Он, разумеется, видел у нее на груди значок администратора. Значит, во всяком случае, со зрением у него нет проблем: ее имя было написано настолько же маленькими буквами, насколько крупными — слово «АДМИНИСТРАТОР». Она демонстративно посмотрела на часы.

— Да, — продолжал он. — У тебя ведь полно других дел, кроме того, чтобы показывать вид из окна.

— Да, дел достаточно, — ответила она.

— Я беру его, — сказал он.

— Простите?

— Я беру этот номер. Не на эту ночь, но…

— Вы берете номер?

— Да. Его же можно снять, не так ли?

— Э-э, да, но… он слишком дорогой.

— Я охотно заплачу вперед.

Старик вынул из внутреннего кармана бумажник и достал из него кучу банкнот.

— Нет, нет, я не в этом смысле. Просто он стоит семь тысяч крон за одну ночь. Хотите лучше посмотреть…

— Мне нравится этот номер, — сказал старик. — Пересчитай их на всякий случай, будь так добра.

Бетти посмотрела на тысячные банкноты, которые он ей протягивал.

— Вы можете оплатить все, когда приедете, — сказала она, — э-э, а когда вас…

— Как ты и советуешь, Бетти. Одним весенним днем.

— Хорошо. Какая-нибудь конкретная дата?

— Разумеется.

Бьярне Мёллер вздохнул и выглянул в окно. Мысли улетали куда-то прочь — в последнее время он стал замечать это за собой все чаще. Дождь перестал, но небо по-прежнему нависало над зданием полиции участка Грёнланн низким свинцовым сводом. На улице по бурому, безжизненному газону ковыляла собака. В Бергене одно место НОП было вакантным. Срок заявки истекал на следующей неделе. Он слышал от одного тамошнего коллеги, что в Бергене обычно за всю осень дождь идет всего лишь два раза. С сентября по ноябрь и с ноября до Нового года. Вечно они преувеличивают, эти бергенцы. Он там бывал сам, и город ему понравился. Там, в отличие от Осло, нет ни намека на политику, и сам город маленький. Мёллеру нравилось все маленькое.

— А? — Он повернулся и увидел безнадежный взгляд Харри.

— Вы хотели объяснить мне, что я должен счесть за благо, что меня переводят.

— А?

— Это ваши слова, шеф.

— А, да. Да. Мы должны свыкнуться с тем, что не всегда будем плыть одним и тем же течением, жить одной рутиной. Мы живем, а значит, развиваемся. И идем дальше.

— Дальше и дальше. СБП — аж тремя этажами выше в этом здании.

— Нет, дальше не в этом смысле. Шеф СБП, Мейрик, считает, что ты идеально подошел бы на ту должность, которую тебе там приготовили.

— А нельзя об этой должности рассказать как-нибудь попонятнее?

— Не задумывайся над этим, Харри.

— Ну да, конечно, а могу я задуматься над тем, почему вообще там, в СБП, решили, что я им нужен? Я что, похож на шпиона?

— Нет-нет.

— Нет?

— Я хотел сказать, да. То есть не да, но… почему нет?

— Почему нет?

Мёллер с силой почесал затылок. Его лицо побагровело от злости.

— Черт, Харри, мы предлагаем тебе место инспектора, зарплату в пять раз больше, никаких ночных дежурств и капельку уважения от наших сопляков. Что тебя не устраивает, Харри?