Красношейка - Несбё Ю

Харри набрал другое имя. Командир из Мьёндаля. Отец маленького сынишки. Э-д-в-а-р-д М-у-с-к-е-н. От него отреклись родные, потому что он пошел воевать за Гитлера. Двойной щелчок на слове «Поиск».

Внезапно в комнате загорелся верхний свет. Харри обернулся.

— Надо включать свет, когда ты работаешь так поздно. — В дверях, держа руку на выключателе, стоял Курт Мейрик. Он прошел в комнату и сел на край стола. — Что ты там разведал?

— Человеку, которого мы ищем, глубоко за семьдесят. И он скорее всего воевал во Вторую мировую.

— Я про тех неонацистов и семнадцатое мая.

— А-а. (Компьютер снова пикнул.) У меня пока не было времени всерьез заняться этим, Мейрик.

В базе данных оказалось два Эдварда Мускена: один родился в 1942-м, другой — в 1921-м.

— В субботу у нас тут намечается вечеринка, — сказал Мейрик.

— Я уже видел приглашение. — Харри два раза щелкнул по цифре 1921, появился адрес старшего Мускена. Тот проживал в Драммене.

— Начальник отдела кадров сказал, что ты пока никак не отреагировал. Я только хочу убедиться, что ты придешь.

— Зачем же так?

Харри скопировал номер свидетельства о рождении Эдварда Мускена и открыл список уголовных дел.

— Нужно, чтобы сотрудники знали друг друга, в каком бы отделе ни работали. А я еще ни разу не видал тебя в столовой.

— Мне хорошо и в кабинете.

Поиск не дал результатов. Харри переключился на базу данных всех, кто так или иначе имел дело с полицией. Не обязательно наказанных, но также, например, и тех, на кого заводилось уголовное дело, поступали жалобы, у кого были приводы в участок.

— Хорошо, что ты так увлеченно работаешь, Харри, но незачем себя здесь замуровывать. Так ты придешь в субботу?

«ENTER».

— Посмотрим. Я уже договорился на этот день, причем очень давно, — соврал Харри.

Опять без результатов. Раз уж Харри все равно зашел в эту программу, он набрал имя третьего солдата, которого назвал Фёуке. Х-а-л-л-г-р-и-м Д-а-л-е. Фёуке говорил про него, что он оппортунист. Надеялся, что Гитлер победит и вознаградит тех, кто выбрал верный путь. Пожалел о своем выборе уже в Зеннхайме, но поворачивать было поздно. Когда Фёуке назвал это имя, Харри оно показалось знакомым. Теперь у него снова появилось это чувство.

— Тогда я скажу иначе, — продолжал Мейрик. — Я приказываю тебе прийти.

Харри посмотрел на него. Мейрик улыбнулся.

— Шутка, — сказал он. — Просто было бы очень приятно видеть тебя. Ну, будь здоров, пока!

— Пока, — буркнул Харри и снова отвернулся к экрану. Один Халлгрим Дале. Год рождения: 1922. «ENTER».

На экране появился текст. Одна страница. Далее. Еще одна страница. Далее. И еще одна страница.

Не у всех них после войны жизнь сложилась хорошо, подумал Харри. Халлгрим Дале, место жительства: Швейгордсгате, Осло. Он был из тех, кого газеты любят называть «хорошо известными полиции». Харри пробежал глазами по списку. Бродяжничество, пьянство, скандалы, мелкое воровство, драки. Много разного, но ничего по-настоящему серьезного. Что действительно достойно уважения, так это то, что человек еще не умер, думал Харри, читая, что в последний раз Дале доставляли в вытрезвитель в августе. Харри нашел телефонный справочник Осло, отыскал в нем номер Дале и набрал его. Пока в трубке слышались гудки, он продолжал поиск в базе данных последней переписи и нашел второго Эдварда Мускена, который родился в 1942-м. Он тоже жил в Драммене. Харри скопировал номер его свидетельства о рождении и переключился на список уголовных дел.

— «Набранный вами номер не существует. Говорит компания „Теленор“. Набранный вами номер…»

Харри не удивился. Он положил трубку.

У Эдварда Мускена-младшего была судимость. Длительный срок, — он все еще сидит в тюрьме. За что? Наверное, наркотики, предположил Харри и нажал на «ENTER». Треть всех, кто сейчас сидят в тюрьме, сидит за наркотики. Вот. Ну, конечно. Контрабанда гашиша. Четыре килограмма. Четыре года, как с куста.

Харри зевнул и скрестил руки на груди. Интересно, он хоть капельку продвинулся или сидит здесь просто потому, что иначе пошел бы в «Скрёдер», где ему предложили бы что-нибудь покрепче кофе? Какой скверный день. Он подвел итоги: Гюдбранна Юхансена не существует, во всяком случае, в Норвегии. Эдвард Мускен живет в Драммене, его сын сидит за наркотики. А Халлгрим Дале — пьяница, у него уж точно не нашлось бы полмиллиона крон.

Харри потер глаза.

Может, набрать в телефонном справочнике Фёуке и посмотреть, какой номер установлен на Холменколлвейен? Он вздохнул.

«У нее есть сожитель. И деньги. И манеры. Короче говоря: все, чего нет у тебя».

Он завел номер свидетельства о рождении Халлгрима Дале в список. «Enter». Машина зажужжала.

Длинный список. В основном все то же самое. Несчастный алкоголик.

«Вы оба изучали право. Ей, как и тебе, нравятся „Рага Рокерз“».

Секундочку. В последнем деле Дале фигурировал как «потерпевший». Его кто-то отлупил? «Enter».

«Забудь ее. Вот так, теперь ты ее забыл. Может, позвонить Эллен и спросить, не хочет ли она пойти в кино? Пусть сама выберет фильм. Нет, уж лучше еще раз сходить в „CATC“ и хорошенько пропотеть».

На экране появилась надпись:

ХАЛЛГРИМ ДАЛЕ. 151199. УБИТ.

У Харри перехватило дыхание. Он удивился — ну что ж, будем удивляться дальше! Он дважды щелкнул по слову «ПОДРОБНОСТИ». Системный блок зашумел и закудахтал. На мгновение мозг Харри опередил электронные мозги компьютера, и когда на экране появилась картинка, он уже знал, чье имя ему искать дальше.

— Эллен.

— Привет, это я.

— Кто?

— Харри. И не притворяйся, что кто-нибудь еще звонит тебе и говорит: «Это я».

— Чтоб тебя, Харри! Откуда ты звонишь? Что за ужасная музыка?

— Я в «CATC».

— Что?

— Я еду на велосипеде. Скоро будет восемь километров.

— Так, еще раз: ты сидишь на велотренажере в «CATC» и одновременно говоришь по телефону? — Особое ударение она сделала на словах «CATC» и «телефон».

— А что в этом странного?

— О господи, Харри!

— Я весь вечер пытался дозвониться до тебя. Помнишь то убийство, которым вы с Томом Волером занимались в ноябре? Убитого звали Халлгрим Дале.

— Разумеется. Этим сразу же занялся КРИПОС. А что такое?

— Точно не знаю. Это может иметь какое-то отношение к тому легионеру, которого я ищу. Что ты помнишь об этом деле?

— Харри, я не хочу говорить о работе. Позвони мне завтра.

— Подожди, Эллен. Хотя бы что-нибудь?

— Один из поваров пиццерии «У Герберта» нашел Дале под аркой. Он лежал между мусорных баков с перерезанной глоткой. Состав преступления налицо. Патологоанатом сказал, что надрез сделан мастерски, почти как хирургическая операция.

— И кто, по-твоему, мог это сделать?

— Без понятия. Может, конечно, кто-нибудь из неонацистов, но я в это не верю.

— Почему?

— Если ты убиваешь мужика прямо возле забегаловки, куда постоянно ходишь, то ты либо отчаянно смел, либо отчаянно глуп. Но это убийство кажется таким взвешенным, таким продуманным. Никаких признаков борьбы, никаких следов, никаких свидетелей. Все указывает на то, что убийца знал, что делает.

— Мотив?

— Трудно сказать. У Дале, конечно, были долги, но навряд ли его стоило убивать из-за денег. С наркотиками он вроде дела не имел. Мы обыскали его квартиру — ничего, только пустые бутылки. Мы поговорили с его собутыльниками. Он то и дело волочился за алкоголичками.

— Алкоголичками?

— Ну да, теми, которые постоянно таскаются за пьяницами. Ну ты их видел, представляешь, о чем я говорю?

— В общем, да, но… алкоголички…

— Харри, ты всегда зацикливаешься на такой ерунде, и, знаешь, это очень раздражает! Может, ты…

— Извини, Эллен. Конечно, ты права, и я постараюсь в корне измениться. Так на чем ты остановилась?

— У этих алкоголиков такие нравы, что нельзя исключать убийство на почве ревности. Кстати, знаешь, кого мы допрашивали? Твоего старого друга Сверре Ульсена. Повар видел, как он входил в пиццерию примерно в то время, когда было совершено убийство.

— Ну?

— Алиби. Он проторчал там целый день, отлучился только один раз, кое-что купить. В магазинчик — продавец может подтвердить.

— Он вполне бы успел…

— Да, тебе, конечно, хочется, чтобы это был он. Но послушай, Харри…

— Может, у Дале было что-то, кроме денег.

— Харри…

— Может, он что-то знал. О ком-то.

— Вы там на шестом этаже что, помешались на заговорах? Но об этом можно поговорить и завтра. Харри?

— На работе от тебя так много не добьешься.

— Но я уже легла.

— В пол-одиннадцатого?

— Я легла не одна.

Харри перестал крутить педали. Раньше ему и в голову не приходило, что кто-нибудь посторонний может подслушивать, о чем ты говоришь. Он посмотрел вокруг. По счастью, в тренажерном зале уже осталось не так уж много посетителей.