Красношейка - Несбё Ю

Благодаря Эллен.

Она появилась в его жизни в первые же недели по его возвращении. Каждый вечер, когда в конце рабочего дня он собирал свои вещи и шел домой, она следила, чтобы он не заглядывал в пивную, приказывала ему не нервничать, если он опаздывал, решала, годен он сегодня к работе или нет. Пару раз отсылала его домой, угрожая, что иначе не будет с ним разговаривать. На это уходило время, но Харри особенно некуда было торопиться. И как-то в пятницу она с удовлетворением отметила, что Харри не брал в рот ни капли уже целую неделю.

Под конец он прямо спросил, зачем ей, девушке с блестящим юридическим образованием и не менее блестящими перспективами, надевать себе на шею такое ярмо. Разве ей не понятно, что ее карьере это никак не поможет? Или она не может найти себе более преуспевающих друзей?

Она серьезно посмотрела на него и ответила, что она делает это, исключительно чтобы паразитировать на его опыте, и что он самый лучший следователь в отделе убийств. Глупость, конечно, но ему было очень лестно услышать это. К тому же Эллен переполнял такой энтузиазм, такие амбиции, что поневоле прислушаешься к ней. Последние полгода у Харри даже стало что-то получаться. Кое-что даже чертовски здорово. Как в деле со Сверре Ульсеном.

Вот уже перед ним дверь кабинета Мёллера. Харри на ходу кивнул какому-то полицейскому в форме, но тот сделал вид, что не заметил его.

Харри подумал, что если бы он участвовал в передаче «Последний герой», то его плохую карму заметили бы в первый же день и отправили бы домой на первом же заседании совета племени. Заседание совета? Господи, он уже думает терминами этих идиотских программ на ТВ-3. Вот во что превращаешься, если каждый день просиживаешь перед телевизором пять часов. Но это лучше, чем напиваться в «Скрёдере».

Он два раза постучал в дверь. Прямо в табличку: Бьярне Мёллер, НОП.

— Войдите.

Харри посмотрел на часы. Семьдесят пять секунд.

Начальник отделения полиции Бьярне Мёллер скорее лежал, чем сидел в кресле, и его длинные ноги торчали из-под стола. Руки заложены за голову, между правым плечом и ухом зажат телефон. Великолепный пример того, что матерые следователи называют «долгий разговор». Коротко постриженные волосы делали его похожим на колобка и Кевина Костнера в фильме «Телохранитель». Мёллер «Телохранителя» не смотрел. Он не был в кино пятнадцать лет. Потому что судьба дала ему повышенное чувство ответственности, чересчур короткие сутки, а в придачу еще двух детей и жену, которым никогда его до конца не понять.

— …Так мы и скажем. — Мёллер положил трубку и посмотрел на Харри поверх горы документов, переполненных пепельниц и бумажных стаканчиков, усеявших стол в художественном беспорядке. Логическим центром этого хаоса была фотография двух мальчиков в боевой раскраске индейцев.

— Стало быть, ты пришел, Харри.

— Стало быть, я пришел, шеф.

— Я тут был в Министерстве иностранных дел, на встрече, посвященной саммиту, который пройдет здесь, в Осло, в ноябре. Прилетает американский президент… В общем, ты и сам читаешь газеты. Кофе, Харри?

Мёллер встал, в два гигантских шага дошел до архивного шкафа, где на кипе бумаг балансировали кофейные чашки, и мягко откашлялся.

— Спасибо, шеф, но я…

Слишком поздно. Харри пришлось взять горячую чашку.

— Я с нетерпением жду гостей из Службы безопасности, с которыми, я уверен, у нас установятся дружеские отношения, едва мы узнаем друг друга поближе.

Мёллер говорил это без иронии. Это было одно из тех качеств, которые Харри ценил в своем начальнике.

Мёллер сел по-другому — теперь его колени упирались в стол. Харри откинулся назад, чтобы достать из кармана брюк смятую пачку сигарет «Кэмел», и вопросительно посмотрел на Мёллера. Тот кивнул и подвинул к нему одну из переполненных пепельниц.

— На меня возлагается ответственность за безопасность подъездов к Гардермуену. Ведь кроме президента приезжает еще Барак…

— Барак?

— Эхуд Барак. Премьер-министр Израиля.

— Ага. Значит, в Осло намечаются очередные знаменательные переговоры?

Мёллер недоверчиво посмотрела на синее облачко дыма, которое поднималось к потолку.

— Только не рассказывай мне, что ты ничего об этом не знаешь, Харри, а то я все больше за тебя волнуюсь. Ведь эта новость вот уже неделю не сходит с газетных передовиц.

Харри пожал плечами:

— Плохо работают распространители газет. Это из-за них я пребываю в информационном вакууме. Особенно что касается общественной жизни. — Харри сделал осторожный глоток, но кофе был слишком горячим, и он отставил чашку подальше. — И любовных скандалов.

— Вот как? — Мёллер посмотрел на Харри так, что по выражению его лица невозможно было определить, понравилась ли ему эта последняя фраза или нет. — Ясно. По-твоему, это круто, если мужчине за тридцать, он знает биографию всех участников игры «Последний герой», но не может назвать ни одного члена правительства. Не говоря уже о президенте Израиля.

— Премьер-министре.

— Ты хоть понимаешь, о чем я говорю?

Мёллер подавил смешок. Хотя не засмеяться было очень трудно. Как, впрочем, было трудно не полюбить этого чудаковатого парня с большими ушами, которые торчали на лысом черепе, как два ярких бабочкиных крыла. Даже несмотря на то что Харри доставлял Мёллеру больше проблем, чем все остальные. Но хотя Мёллер стал начальником отделения полиции совсем недавно, первую заповедь чиновника с карьерными устремлениями он уже усвоил. Заповедь гласила: «Не оголи тыла своего». Поэтому, когда Мёллер откашливался перед тем, как задать очередной волнующий его вопрос, он сначала хмурил брови, чтобы показать Харри, что волнуется за него по профессиональным причинам, а никак не личным.

— Харри, я слышал, ты все торчишь в «Скрёдере»?

— Меньше прежнего, шеф. Я смотрю там телевизор. Там замечательный экран.

— Но ты там сидишь?

— Им бы не понравилось, если бы я стоял.

— Ладно, проехали. Ты по-прежнему выпиваешь?

— Минимально.

— Что значит минимально?

— Если бы я пил меньше, меня бы просто выкинули из ресторана.

На этот раз Мёллер не удержался и рассмеялся.

— Мне нужно три офицера связи, — наконец сказал он. — Чтобы управлять работой десятка сотрудников различных полицейских округов фюльке[4] Акерсхус. Плюс пара кадетов выпускного курса Полицейской академии. И я решил, что самыми подходящими будут Том Волер…

Волер. Расист, мешок с дерьмом и неприкрытый карьерист, который скоро покажет себя во всей красе. Харри был наслышан о методах работы Волера, демонстрирующих все пороки, которые молва приписывает полицейским, плюс еще парочку. Кроме одного: Волер, к сожалению, был отнюдь не дурак. Как следователь он достиг столь потрясающих результатов, что даже Харри пришлось признать, что Волер действительно заслужил повышение.

— …И Вебер…

— Этот старый брюзга?

— …И ты, Харри.

— Say again?[5]

— Ты все расслышал.

Лицо Харри перекосилось.

— Есть возражения? — спросил Мёллер.

— Конечно.

— Но почему? Это же такое почетное задание, Харри. Такое доверие.

— Неужели? — Харри загасил сигарету и с силой раздавил ее в пепельнице. — А по-моему, это очередная попытка реабилитировать меня.

— Что ты имеешь в виду? — Бьярне Мёллера задело это замечание.

— Да, я знаю, вы не послушались умных советов и снова решили потащить меня в пекло после Бангкока. Я искренне благодарен вам за это. Но кем вы меня делаете на этот раз? Офицером связи? Это звучит как попытка убедить сомневающихся, что вы правы, а они — нет. Что Холе — восходящая звезда, что ему можно поручить ответственное дело и все такое.

— И что?

Бьярне Мёллер снова сел в позу «долгого разговора».

— И что? — передразнил Харри. — Если все это объясняется таким вот образом, выходит, я снова просто пешка?

Мёллер удрученно вздохнул:

— Все мы пешки, Харри. Все давно расписано. И твоя роль не хуже прочих. Постарайся, Харри, сделай милость — и мне и себе. Неужели это так сложно, черт возьми?

— Вот только я чувствую себя как лошадь на скачках. А я терпеть не могу всю эту чертову ответственность.

Харри взял в рот сигарету, но так и не зажег ее. Конечно, спасибо Мёллеру за эту услугу, но вдруг он провалит это задание — об этом Мёллер подумал? Офицер связи. Конечно, он уже давно не выпивал, но ему по-прежнему нужно все время следить за собой и осторожно проживать каждый день. Какого хрена, а разве за этим он пошел в следователи — чтобы избегать ответственности за людей? И за самого себя? Харри сжал зубами фильтр сигареты.

Из коридора донесся разговор — вроде бы возле автомата с кофе. Кажется, говорил Волер. Потом — звонкий женский смех. Должно быть, новая сотрудница.