Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон

– Ты хочешь сразу узнать, что это означает, Полина? О, чтобы понять это, тебе придется пройти долгий, очень долгий путь. И найти покой ты сможешь только тогда, когда поймешь: теряя, мы обретаем! Ты хочешь найти настоящую любовь, любовь, которая сжигает тебя изнутри и полностью лишает разума?

– Да, – произнесла Полина. Она почему-то подумала о Платоше. Она ведь тоже любит его, но разве... Разве это и есть любовь, о которой ведет речь этот странный горбун с попугаем?

– И ты найдешь ее! – Голос цыгана разрастался, казалось, что он заполняет собой всю Вселенную. – Точнее, она уже нашла тебя! Но за эту любовь ты должна платить! Судьба – капризная особа, она всегда требует за свои подарки высокую цену. Теряя, мы обретаем! Запомни это! Твоя жизнь изменится, и произойдет это скоро! Теряя, мы обретаем! Ты будешь терять, но и будешь обретать. И только когда смысл этой фразы дойдет до тебя полностью, ты станешь счастливой! Запомни это!

Попугай стал подпрыгивать и что-то кричать, его пронзительно-хриплый голос бил по ушам, Полина закрыла на мгновение глаза и...

...и оказалась на ярмарке. Вокруг вопили зрители, сверкали всполохи огня, слышалась завораживающая музыка. Туман отступил, цыган стоял перед ней и крутил ручку шарманки, попугай сидел у него на плече и, казалось, спал, хотя один глаз птицы был приоткрыт.

– Что это было: сон, галлюцинация или реальность? – спросила Полина.

Цыган, ухмыльнувшись, ответил:

– Тебе лучше знать, Полина, тебе лучше знать! Ты сказала «да», и твоя судьба бесповоротно изменилась. Теперь осталось ждать немного, совсем немного! Теряя, мы обретаем!

ЛеонтьевПолина прошептала:

– Скажите, что ждет меня и Славко? Прошу вас!

– Ты его любишь! – провозгласил старик, и это был не вопрос, а утверждение. Попугай снова вскочил на барабан и вытащил из него еще одну записку.

Полина торопливо развернула ее. Что бы это могло значить? «12».

– Двенадцать? – пробормотала она. – Как это понимать? Двенадцать лет? Двенадцатое число? Или что-то еще?

– Теряя, мы обретаем, – пророкотал старик. – Не требуй от судьбы, чтобы она раскрывала тебе сразу все свои секреты. Когда настанет момент, ты все поймешь! Умей ждать, хотя ждать осталось недолго!

– Полина! – услышала она голос Славко и обернулась. Он стоял перед ней. – Нам пора. Уже без четверти полночь.

– Двенадцать! Вот что имел в виду старик! – проговорила девушка. Она повернулась к цыгану, чтобы спросить, права ли она в своем предположении, но старик исчез.

Он только что был здесь, в двух шагах от нее, а теперь там никого не было. Горбун-шарманщик с попугаем сгинул. Полина оглянулась по сторонам. Он не мог сбежать, ему бы не хватило времени. Но куда же он делся?

– Теряя, мы обретаем! – раздалось карканье, похожее на голос попугая. – Двенадцать, двенадцать, двенадцать... Надейся и жди!

– Ну что, твой друг-шарлатан ретировался, как я смотрю, – произнес насмешливо Славко. Затем он добавил серьезным тоном: – Полина... Нам пора!

Но девушка была уверена, что Славко хотел сказать ей что-то иное. Они оказались на побережье, где их уже ждал контрабандист-башибузук. Славко отсчитал ассигнации, увалень спрятал их за пазуху и велел ему садиться в лодку.

Славко взял ладонь Полины в свои руки. По ее телу пробежала электрическая искра.

– Полина, я повторю только то, что уже говорил: я тебя люблю!

Его голос звучал хрипло. Полина, чувствуя, что ее сердечко бьется как бешеное, ответила:

– Славко, и я тебя тоже! Боже, я хочу уехать с тобой!

Трбоевич отрицательно покачал головой:

– Не сейчас! Это слишком опасно, я даже не знаю, удастся ли мне прорваться за кордон. Но обещаю – я вернусь к тебе. Через месяц ты обязательно получишь от меня весточку!

Слезы побежали по щекам Полины, она поняла, что любит – и вовсе не этого глупого Платошу Крещинского, а Славко. Того самого Славко, который застрелил короля Павла и которому она помогла бежать. Да, она его любит!

Славко нежно прикоснулся губами к ее губам.

– Я люблю тебя, Полина, и никогда тебя не брошу!

– О Славко! – Полина зарыдала. Трбоевич обнял ее, снова поцеловал и направился к лодке. Спустя минуту шаланда отвалила от берега. Луна серебрила спокойное море, лодка скользила к горизонту, а Полина беззвучно глотала слезы.

Наконец темнота поглотила все. Девушка побрела обратно в деревушку. До ее уха донеслись крики, свистки и ругань. Она заметила бегущих полицейских.

– Арестовать всех! – орал толстый усатый полицейский, размахивая саблей. – Государыней-регентшей по всей Герцословакии объявлен недельный траур, запрещены всяческие увеселения и развлечения. А эти бродяги посмели веселиться накануне погребения нашего славного короля! Арестовать всех!

Полина побежала в сторону Варжовцов. Мимо нее сновали испуганные жители деревушки, цыгане, за которыми гнались полицейские. Внезапно огромные языки пламени взметнулись над одним из шатров, а затем в течение нескольких минут охватили всю ярмарку. Кто-то случайно или намеренно опрокинул лампу или факел, и теперь все шатры горели.

Девушка приземлилась в грязь, на одежду ей падали бело-черные хлопья сажи.

– Вставай, оборванка! – произнес в бешенстве полицейский, ударив ее ногой. – Ты арестована! Отправим тебя в каталажку, где тебе самое место.

Полина пыталась что-то объяснить, но полицейский не желал ничего слышать. Грубо схватив Полину за плечо, он поволок девушку к тюремным автомобилям и повозкам.

Она добилась того, чтобы ее, подданную Российской империи, выпустили из грязной камеры, которую она делила с несколькими проститутками, бандитками и цыганками. Шеф полицейского участка внял просьбам и позвонил на виллу «Золотистые тополя».

За дочерью явился встревоженный и постаревший Лев Константинович в сопровождении тети Лиззи и мадмуазель Шнайдер. Новицких сумел убедить одутловатого полковника (в первую очередь при помощи взятки), что Полина оказалась на цыганской ярмарке совершенно случайно.

– Я вам верю, сударыня, – провозгласил в итоге полицейский. – Но впредь не советую по ночам прогуливаться в подобных местах. Это может стоить вам жизни!

Домой ехали в полном молчании, только мадмуазель Шнайдер кудахтала на всех языках и стенала по поводу того, что Полина провела ночь в полицейском участке.

– Обещай мне, что такое сумасбродное поведение больше не повторится! – резко сказал отец, когда они приехали на виллу. Полина расплакалась, обняла его и пообещала, что никогда-никогда...

– Марш в ванну! – приказала тетя Лиззи. От Полины не укрылось, что и тетка и отец чем-то расстроены. Неужели они все еще не могут прийти в себя после звонка из полицейского участка с новостью о том, что Полина сидит в кутузке?

Полина приняла ванну, смыв с себя грязь и запах тюрьмы. Она все обдумала – сейчас же выложит отцу, что не намерена выходить замуж за Платошу. Papa поймет, он не станет неволить ее. Она любит Славко, он обещал вернуться. И они поженятся! Конечно, не в Герцословакии, а в Петербурге или где-то еще!

Она спустилась к позднему завтраку в столовую. Отец о чем-то беседовал с тетей Лиззи и невысоким господином с острой седой бородкой, облаченным в темный костюм.

– Papa, мне надо кое-что сказать вам, – набравшись мужества, произнесла Полина.

Тетя Лиззи потрепала племянницу по руке и ласково ответила:

– Конечно, Полин, но сначала мы хотим, чтобы ты выслушала то, что скажет доктор Дюбуа.

К доктору Дюбуа вчера ездили papa и maman, вспомнила Полина.

– Что-то случилось? – произнесла она. Только сейчас она поняла, что тревога на лицах отца и тетки – это тревога не за нее, неразумную глупую девчонку, а за Ксению Теодоровну.

Доктор опустил глаза и кашлянул. Тетя Лиззи отвела взгляд, а отец неловким жестом вытащил клетчатый носовой платок и шумно высморкался. Полина заметила, что его глаза подозрительно красны.

– Папа, тетя, в чем дело, кто-нибудь в состоянии мне объяснить, что происходит! – воскликнула Полина. – И где мама, почему она не с нами?

– Мадмуазель, – сказал доктор Дюбуа. – Вынужден сообщить вам, что ваша матушка, мадам Новицких, уже несколько часов находится в больнице...

– Что произошло? – выдохнула Полина, полная дурных предчувствий. – Что с мамой? Ведь у нее никогда не было ничего серьезного?

– Мы тоже так полагали, – продолжил доктор ласково-бодрым голосом, от которого у Полины перехватило дыхание. – Я считал, что мадам Новицких представляет собой невропатический тип, склонный к ипохондрии и меланхолии. Однако после вчерашнего детального осмотра...

Он замолчал, и Полина, чувствуя, что в ушах у нее звенит, закричала, пренебрегая всеми приличиями:

– Так что, доктор, что с ней?

– Милая моя! – Тетя Лиззи снова потрепала ее по руке. – Все будет в полном порядке, ведь так, доктор?

Медик ничего не ответил. Затем он добавил:

– У мадам Новицких обнаружена опухоль в правом легком. Этим и объясняются ее боли и жалобы на здоровье. Увы, это не были выдумки капризной дамы.