Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон

CXXIV

Акционерное общество, в котором по пятьдесят процентов акций принадлежали Полине и Шарлю Азаряну, было основано в тот же день и зарегистрировано через неделю. По предложению Шарля, горячего поклонника романов Герберта Уэллса, их оно было названо «The Invisible Man»[65].

Полина чувствовала, что находится на верном пути. Шарль, чья мать была француженкой, а отец – эмигрантом из Армении, был подлинным гением. Он хотел попробовать свой талант во всех мыслимых сферах, практичная же Полина решила, что ему нужно ненавязчиво указывать, в каком именно направлении работать.

– Машина времени может подождать, Шарль, – убедила она изобретателя. – А вот телевизор, стиральный порошок и эти странные «липучки» надо довести до ума.

Снабженный деньгами и окрыленный доверием, Азарян принялся за работу. Через год на американском рынке появился чудо-порошок, который мог выводить любые пятна. Полина не могла представить, что на стиральном средстве можно заработать столько денег. Она и до этого была богатой женщиной, однако порошок, сентиментально названный Шарлем в честь своей покойной матушки «Мирей», принес их акционерному обществу десятки миллионов.

Как-то на пороге виллы Полины появился внушительный господин, который оказался представителем крупнейшего концерна, производящего бытовую химию. Пришелец молча поставил перед Полиной большой кейс, распахнул его: в чемоданчике находились пачки стодолларовых купюр.

– Миссис Трбоевич, – сказал визитер. – Здесь ровно миллион долларов. Вы их получите, если продадите нашему концерну права на стиральный порошок «Мирей». Это очень большая сумма! Она позволит вам жить безбедно до конца дней!

Полина ответила отказом. Посетитель не сдавался:

– Три миллиона? Пять? Хорошо, мое последнее слово – семь! Никто не даст вам больше!

– Мы сами заработаем на порошке в десять раз больше, – сказала Полина, выпроваживая конкурента.

Неожиданный успех с «Мирей» положил начало становлению концерна «Человек-невидимка». Полина была одной из первых, кто начал массовое производство телевизоров в Америке. Это снова принесло колоссальную прибыль. А «липучки», которые пришли на смену шнуркам и пуговицам, сделали их мульмиллионерами.

Шарль Азарян переехал из подвала старинного особняка в один из нью-йоркских небоскребов, где под его началом трудился целый отдел изобретателей, инженеров, химиков и физиков. Специальная команда менеджеров занималась тем, что рыскала по миру в поисках изобретателей-одиночек и скупала у них патенты на сумасшедшие изобретения. Большая часть этих новаций так и осталась прожектами, однако некоторые становились известны всей планете и приносили немыслимую прибыль.

Концерн «Человек-невидимка» рос как на дрожжах. Сначала Шарль хотел основать собственные фабрики, которые выпускали бы новинки, однако Полина убедила его, что лучше всего торговать интеллектуальной собственностью.

– Мы будем владельцами прав на все эти изобретения, – говорила она. – Крупнейшие производители будут платить нам деньги, чтобы получить право на производство того или иного товара, кроме того, мы будем получать процент с каждого экземпляра.

К середине пятидесятых концерн Полины и Шарля стал лидером в области технических новаций. Они занимались буквально всем – бытовой химией, школьными принадлежностями, садовым инвентарем и косметикой.

Являясь владелицей пятидесяти процентов акций концерна, Полина стала одной из самых богатых женщин США. Однако она не приобретала роскошный дом или замок, а осталась жить все там же, в небольшом уютном особняке под Нью-Йорком.

Шарль не знал, куда девать деньги, всю свою энергию отдавал разработке новых изобретений, а по ночам работал над тем, что никак не хотело воплощаться в жизнь, – машиной времени.

Полина время от времени посещала приемы, участвовала в жизни высшего света, была знакома с известными политиками, бизнесменами, актерами, режиссерами и венценосными особами. С изумлением она вдруг обнаружила, что ей скоро исполнится шестьдесят.

Шестьдесят лет? Но как такое может быть? Она чувствовала себя бодрой и здоровой, хотя видеть стала хуже и начали отекать ноги. Пришлось прибегать и к оптическому обману – волосы оставались медно-каштановыми, однако своим цветом они были обязаны уникальной стойкой краске с естественным блеском, новейшей разработке ее концерна, новинке сезона.

Несколько раз она получала страстные предложения руки и сердца и была даже уверена, что эти люди на самом деле испытывали чувства к ней, а не к ее мульмиллионному состоянию. Но Славко...

Нет, кроме Славко, у нее никого и никогда не будет. Она была довольна жизнью и только иногда просыпалась от кошмаров, в которых видела Славко, Володю или Макса. Для всех других она была воплощением американской мечты – эмигрантка, которая сумела попасть в престижный список самых богатых людей Америки, прелестная дама, одевающаяся всегда со вкусом, знакомая с высшим светом.

Была ли она счастлива? Полина предпочитала не задавать себе этот вопрос. У нее имелась Кэтрин, у нее был концерн, в конце концов она привязалась к Шарлю. Миллионы женщин, рассматривая ее безупречные фотографии в глянцевых журналах, где она была облачена в наряды от ведущих модельеров и неброские драгоценности, наполнялись уверенностью, что эта моложавая дама с белозубой улыбкой, стройной фигурой, каскадом темно-каштановых волос, розовой кожей почти без морщин наверняка счастлива.

Сама Полина не знала ответа на этот вопрос. Когда на нее накатывала тоска и хотелось отдать все ради одного – оказаться на пять минут в прошлом, вместе со Славко или Володей, она понимала, что вся нынешняя жизнь всего лишь искусная подделка и имитация настоящей. Теряя, мы обретаем...

Она радовалась одному – у нее была Кэтрин. Кэтрин, которая наполняла жизнь смыслом и давала надежду. Кэтрин, которая когда-нибудь унаследует все ее огромное состояние и станет у руля концерна «Человек-невидимка».

Кэтрин с ужасом думала, что когда-нибудь ей придется заниматься бизнесом. Она видела, как мама ведет железной рукой концерн, читала в газетах, что является дочерью одной из самых богатых женщин в стране, и – ненавидела это!

В элитной школе для девочек, где воспитывалась Кэтрин, она так и не смогла найти себе подруг. Школьные товарки относились к ней с презрением и плохо скрываемым пренебрежением. Для них она была «одной из выскочек», ее предки приплыли в Новую Англию не на корабле «Мэйфлауэр» (а всего лишь на какой-то «Королеве Вильгельмине»!), и вообще ее мать была когда-то замужем за коммунистом!

Сначала Кэтрин не обращала на это внимания, затем ей стало обидно, и она прикладывала усилия, чтобы завоевать расположение нескольких девиц, которые задавали тон в классе. Она приглашала одноклассниц к себе домой на праздники, старалась угодить их желаниям. А в итоге стала свидетельницей разговора в школьном туалете, который вели две ее якобы подружки. Те тайком курили (что было категорически запрещено) и сплетничали.

– Ее мать едва ли не миллиардерша, а живут они в таком старом домике, – говорила одна. – Фи, при их деньгах они бы могли купить дом и получше!

– Ты права, дорогая, – вторила ей подруга. – А как одевается наша Кэтти? Я бы ни за что не напялила это страшненькое платье.

– Ну, платье должно соответствовать тому, кто его носит. Увы, бедняжка совсем некрасива. Эти раскосые татарские глаза и широкие азиатские скулы.

– Приплюснутый нос и прыщи на лбу, – со смехом добавила сплетница.

– Утиная походка, полное отсутствие шарма и выдающиеся вперед передние зубы! Ей не помогут даже матушкины миллионы! Наверняка на ней женят какого-нибудь смазливого прощелыгу, предварительно заплатив ему изрядную сумму, чтобы только сбыть с рук залежалый товар, нашу Кэтти – старую деву.

– О, насчет этого я не уверена, – расхохоталась «подруга». – Матери Кэтти придется отдать все свое состояние, чтобы хотя бы кто-то из мужчин посмотрел в сторону ее дочурки.

– Так она вообще не ее дочь, – заявила другая «подруга». – Ее мамаша была сначала замужем за коммунистом и жила в Москве, представляешь, в самом логове этих сумасшедших сталинистов! Потом всплыла в Германии, и это в разгар правления наци, где жила вместе с неким пианистом Триссарди. Все бы ничего, но я читала в одном старом журнале... – Она интимно понизила голос. – Я читала, что этот самый пианист предпочитал мужчин! А она была его женой! Представляешь?

– Да ты что, дорогая! У них вся семья извращенцы! И что, Кэтти – дочурка коммуниста или этого «голубого» пианиста?

– Куда там! Судачат, что мать подобрала ее на корабле, когда в числе беженцев плыла из Европы в Америку. Правды никто не знает!

Слезы брызнули из глаз Кэтрин. Она чувствовала, что сердце разорвется у нее в груди. Эти две потаскушки врут! Мама показывала ей фотографии ее отца. Да, он был крупным советским партийным деятелем, но его расстреляли при Сталине. Что несут эти сплетницы! Они нарочно выдумывают всякий бред!